Последний довод королей

— Король, кто же ещё? — прошипел Хофф себе под нос с ноткой паники в голосе. — Вы, должно быть, отлично знаете, что они вступали… в связь, деликатно говоря, прямо перед коронацией. Это почти не тайна. А теперь это? Незаконнорожденный ребёнок! Причём, когда претензии самого короля на трон не самые чистые? Когда у него так много врагов в Открытом Совете? Если о таком ребёнке узнают, то смогут использовать его против нас, и уж конечно используют! — Он наклонился ещё ближе. — Такие вещи могут представлять угрозу государству.

— В самом деле, — холодно сказал Глокта. К сожалению, это правда. Какой ужасный, ужасный позор.

Толстые пальцы Хоффа нервно тёрлись друг о друга.

— Как я понимаю, у вас есть некоторые связи с этой дамой и её семьей. Я полностью понимаю, что от этой обязанности вы бы предпочли освободиться. Я могу предпринять меры без…

Глокта изобразил свою самую безумную ухмылку.

— Лорд-камергер, вы что, подразумеваете, что мне не хватит жестокости убить беременную мать? — Его громкий голос громко звенел в суровых белых стенах, безжалостный, как удар ножом.

Хофф вздрогнул, нервно стрельнув глазами в сторону двери.

— Уверен, вы не дрогнете, выполняя патриотический долг…

— Хорошо. Тогда, спите спокойно. Наш общий друг выбрал меня на эту роль не за моё мягкое сердце. — За что угодно, кроме этого. — Я разберусь с этим вопросом.

Тот же маленький кирпичный домик на той же непримечательной улице, которую Глокта так часто навещал раньше. Тот же дом, где я провёл так много приятных вечеров. Единственное место, где мне было почти уютно — с тех пор как меня, пускающего слюни, вытащили из тюрьмы императора. Он сунул правую руку в карман и почувствовал, как холодный металл касается пальцев. Зачем я это делаю? Зачем? Чтобы пьяный мудак Хофф мог утереть лоб оттого, что беда миновала? Чтобы Джезаль дан Луфар мог увереннее сидеть на своём марионеточном троне? Глокта вывернул бёдра в одну сторону, потом в другую, пока не почувствовал, как щёлкнула спина. Она заслуживает намного большего. Но такова ужасная арифметика власти.

Он толкнул ворота, хромая прошёл в парадную дверь и быстро постучал. Спустя мгновение ответила подобострастная горничная. Быть может, именно она предупредила о неприятной ситуации нашего придворного пьяницу лорда Хоффа? Что-то тихо промямлив, горничная провела его в забитую мебелью гостиную и оставила там. Глокта уставился на маленький огонёк в маленьком очаге. Заметил своё отражение в зеркале над камином и нахмурился.

Кто этот человек? Что за разрушенная оболочка? Что за шаркающий труп? Можно ли на самом деле назвать это лицом? Такое скрюченное и морщинистое, так вытравлено болью. Что за отвратительный, жалкий экземпляр? О, если Бог есть, пусть защитит меня от этой твари!

Глокта попытался улыбнуться. Жёсткие впадины прорезали трупно-бледную кожу, зияла прореха в зубах. Уголок рта дрожал, левый глаз дёргался и воспалился. Кажется, улыбка внушает ужас даже сильнее, чем нахмуренность.

Бывает ли кто-то сильнее похож на злодея? Был ли кто-нибудь ещё чудовищнее? Может ли за такой маской остаться хотя бы след человечности? Как прекрасный Занд дан Глокта превратился… в это? Зеркала. Они даже хуже лестниц. Его губы скривились от отвращения, и он отвернулся.

Арди стояла в дверях и молча наблюдала за ним. Когда Глокта пришёл в себя от неловкого удивления, что за ним наблюдают, он решил, что она выглядит хорошо, на его взгляд. Очень хорошо, наверное, только живот уже чуть-чуть увеличился? Прошло уже три месяца? Или четыре? Скоро это будет уже не скрыть.

— Ваше преосвященство. — Входя в комнату, она оценивающе на него взглянула. — Белое вам идет.

— Правда? Вам не кажется, что от него круги под моими лихорадочными глазами выглядят ещё темнее, словно у черепа?