Роль библиотек в информационном обеспечении исторической науки

Формирование личных библиотек не могли остановить даже чрезвычайные обстоятельства. В трудной, полной лишений, более чем скудной обстановке начала 1920-х гг. С.Б. Веселовский, первый раз за постреволюционные годы получив единовременно значительную сумму денег (13,5 млн руб. жалованья в Московском университете за апрель 1922 г. и 75 млн руб. из Комиссии по улучшению быта ученых), тут же приобрел «госиздатовских книг по истории революции» на 4 950 000 руб. В списке расходов историка они заняли место наравне с таким жизненно необходимым продуктом, как ржаная мука, пуд которой был куплен за 5 млн руб. [Дневники С.Б. Веселовского, 2000. С. 70–71].

Книжные собрания требовали много места, зачастую заметно тесня другие вещи в комнатах историков. В бытность студентом А.Е.Пресняков сообщал в письме к матери, что нового у него только то, что он «разорился на шкаф». «За 30 руб. купил большой (1 аршин % ширины и 10 вершков глубины!) и очень хороший ореховый шкаф» [Александр Евгеньевич Пресняков, 2005. С. 44], куда намеревался поставить все прибывающие книги.

Через два года он опять рассказывал о своих стараниях уместить накопленные книжные богатства в объемах имевшейся у него мебели. По всей вероятности, емкости «большого орехового шкафа» были исчерпаны и книги, расцененные им как ненужные, заняли комод, вытеснив из него белье в какой-то небольшой шкафчик. «Ох уж эти книги. Я просто подавлен ими» [Там же. С. 144], – повторял А.Е. Пресняков слова, говоренные в таких случаях всеми историками-библиофилами, испытывая, впрочем, как и остальные, скорее гордость и удовлетворение от своей растущей библиотеки.

Вопрос о том, куда же поставить новые пополнения для домашних собраний, не терял остроты и много десятилетий спустя. Разве что в условиях тотального советского дефицита приобретение книжных шкафов сопровождалось еще и дополнительными трудностями. Академик М.В. Нечкина дала подробное описание перипетий затеянных ею усовершенствований и разборки домашней книжной коллекции, снабдив его огромным количеством восклицательных знаков. «6 октября 1978 г. Куплена… кабинетная стенка “Сокол” – просто чудом!» – поставила первый восклицательный знак Милица Васильевна. «Помог шофер нашей базы Валентин Иванович, мебельный перевозчик, – продолжила она свой рассказ. – Купили стенку (которую вообще нельзя “достать”) на улице Сталеваров, в мебельном магазине». «Вместо шкафа куплена кабинетная стенка – 3 шкафа рядом!!» – ликовала М.В. Нечкина, поставив уже два восклицательных знака. Однако в этой бочке меда оказалась и ложка дегтя. «Но – увы! – высокие книги не умещаются!» – посетовала она.

Новая мебель предопределила основательную разборку всего книжного собрания. В телеграфном стиле М.В. Нечкина сообщала: «Уборка всех “верхов” письменных столов в городе (в свете принятого плана действий!!) и классификация стопок. (На предмет включения в ожидаемый шкаф!) Проведена! Помог новый шкаф!» Вслед за систематизацией московского собрания последовала и большая перепланировка дачной библиотеки Милицы Васильевны [ «И мучилась, и работала невероятно», 2013. С. 137].

К подбору книг для личных коллекций историки относились очень внимательно, стараясь не превращать их в собрание бесполезных изданий. Чтобы не допустить неоправданного разрастания библиотек, они время от времени проводили ревизию накопленных книжных богатств: «Разобравши свою библиотеку, я содержание ее одобрил. Надо продолжать в том же духе. Дребедени почти нет, и козлища забрели случайно» [Александр Евгеньевич Пресняков, 2005. С. 48].

Одновременно отмечались случаи рационального применения предложенных к продаже частных библиотек, собранных их обладателями без определенной системы и представлявших собою скорее хаотическое скопление книг. 27 марта 1918 г. С.Б. Веселовский рассказал в дневнике, как он использовал подобный книжный развал. «Купил у Гобермана за 650 р. библиотеку, если так можно назвать груды случайно сваливаемых много лет в одно место книг, и всю неделю разбирал их, – отметил он и со свойственным ему практицизмом подвел итог проделанной работе, принесшей пользу его личному собранию: – Нашел много ценного для своей библиотеки, а остальное распродаю. Надеюсь выручить затраченные деньги и получить несколько сот томов в свою библиотеку за труды» [Дневники С.Б. Веселовского, 2000. С. 96].

Большое внимание историки уделяли систематизации личных библиотек. С этой целью составлялись описи, книги часто снабжались экслибрисами. Будучи студентом, А.Е. Пресняков принял участие в составлении карточного каталога для библиотеки одного из своих университетских наставников, ЕВ. Форстена. «Провозились – 3 барышни, один мой товарищ и я – с 11 утра до 9 вечера и все-таки не кончили. Вчера они без меня заканчивали. Библиотека большая и интересная», – подводил он итог проделанной работе [Александр Евгеньевич Пресняков, 2005. С. 149]. Для своих книг А.Е. Пресняков создал каталог «в книжке с алфавитом» [Там же. С. 49].