Русские против пришельцев. Земля горит под ногами!

А я тогда неиллюзорно испугался. И конкретно удостоверился, что это точно не я один сумасшедший, а все остальные кругом. Не знаю, как вас, а меня в школе учили, что живых людей варить – это плохо. Такое даже в блокаду порицали. И я как-то, знаете ли, собрался: вежливо дослушал начальника про новый модуль и обратился к интернетам. А там не то чтобы все гладко, как в телевизоре, но и не так жутко, как из окна выглядывать. На форумах – вроде все обыденно. Офисный планктон обсуждает, надо ли уже летнюю резину ставить. Или ну его теперь. Фотографии выкладывают: Питер, Сопот, Балтимор – приморские города по всему миру чистятся от высотных зданий. Готовятся к приземлению. Женщины обсуждают, как лучше вырез на спине делать к лету. Мужчины срутся по поводу того, отправлять в Англию мел или сами перебьются, сволочи. Зачем Англии мел – я не стал выяснять. Я искал нормальных людей. Рылся на форумах, листал ЖЖ до рези в глазах. Но там как всегда – тонны букв и ни черта полезного. Устал, пошел за кипятком, и когда уже положил третью ложку сахара в стаканчик, понял, что надо делать. Сел за комп и набил в поисковике фразу: «остался тут кто-нибудь нормальный?» И вы знаете, такой вопрос уже задавали.

Так я нашел Леву. Это Лева стрелял в Мерилин. Но это было потом. Вечером того дня, когда мы с ним встретились в парке, он был еще вполне спокоен. Только все удивлялся: почему все себя ведут «как овцы». Не только прислуживают розовым инопланетным червякам из коробочки (а что делать?), но и разговаривают об этом как о чем-то само собой разумеющемся. Я ему говорю:

– Но люди в общем всегда себя так ведут: делают херню, но принимают как должное. Жгут бензин, дышат выхлопами, выпускают необеспеченные ценные бумаги, душат себя галстуками и сигаретами. Немцы убивают евреев, евреи убивают арабов, арабы убивают заложников, вот и все новости.

Леву это как-то не успокоило, он всерьез взялся мне объяснять:

– Но они это сейчас делают не по своей воле. Варят заживо. Друзей и соседей. И не понимают этого.

– Вообще-то понимают. Меня это и беспокоит.

– Ну да. Им невозможно объяснить, что червяк, сидящий у них на спине, – это не их хозяин.

– По факту, это их хозяин теперь и есть.

– Но какого лешего они себя ведут, будто так и надо! Сказано – и бросились делать. Как божественный приказ.

– Ну да. Были одни отцы небесные, стали другие. У меня другой вопрос: что теперь делать?

Лева закусил нижнюю губу. Он был похож на автостопщика в этих своих до нелепости практичных штанах с тесемочками и огромными карманами, рюкзаком и волосами длины недостаточной для рок-музыканта, но излишней для офисного жителя. Питерская грязь зеленела от останков растворенных зданий. Мы уже знали, как это делается: одних людей тошнит ферментами, других людей варят в этих ферментах. Полученным варевом растворяют высотные здания. Леву это страшно раздражало.

– Нет, почему бы просто не снести? Все не по-людски.

– Тебе бы легче было? Что ты хотел от тех, кем командуют червяки из коробочки?

– Лучше бы прилетели ящеры с щупальцами. И челюстями. Можно с лазерами. Я бы хотел гордо погибнуть от лазера, а не быть размазанным по зданию Лукойла в виде зеленого желе. Я всегда его ненавидел.

– Желе?

– Здание Лукойла.

– Ну, значит, ты самолично его разрушишь.

– Нет, я из принципа буду бороться. Русские не сдаются. У меня две бабушки блокаду пережили. Я знаю, почему ко мне червяк не присосался: у меня гены устойчивы к иноземным захватчикам.

Он покосился на меня.

– А я чего? Я вообще не из Питера. У меня только дед воевал.

Лева нахмурился.

– Но я про него почти ничего не знаю, – добавил я, – у меня родители погибли, когда я маленький был. А дядя вообще мало разговаривал со мной, больше с бутылкой и телевизором. Наверное, они ему интереснее отвечали. Так что про дедушку я знаю только то, что он был шофером где-то на Прибалтийском фронте.

– Ладно, погоди. Давай к делу. Нам нужны другие вменяемые люди. Желательно военные.

– Где я тебе возьму военных? Главное, зачем? Стрелять по инопланетянам?

– Нет, они редко из коробочек вылазят. Не дураки. А коробочку не прострелишь.

– Ты откуда знаешь?

Лева проигнорировал вопрос.

– И к тому же человек защищает своего драгоценного квартиранта достаточно агрессивно, – хмуро добавил он, глядя на трещину в асфальте с такой озабоченностью, как будто именно из нее лезут захватчики, – нас, оставшихся в своем уме, очень мало. Десятые доли процентов, как я оцениваю. И нам еще очень и очень крупно повезло, что мы живы. Могли бы и поубивать для профилактики. Я так полагаю, они вообще не замечают, что мы с тобой им неподконтрольны. Приятно, что не только земные программисты допускают такие жуткие баги. Но грубая сила в любом случае отпадает. Нужен организованный бунт.

– Что, захватим почту и телеграф? И что там еще было третье?

– Телефон. Я вообще думаю, ты прав. Только нам нужен не обычный телефон, а тот, которым они общаются.

– А они общаются?

– Да. Кое-что они нам не доверяют. Или не могут сообщить. Они обмениваются между собой по радиосвязи.

– Вот так обыкновенно?