Русские против пришельцев. Земля горит под ногами!

– Ладно. У нас есть два варианта. Это либо таки антенна, либо… либо инопланетяне очень любят Мерилин Монро.

– Я голосую за первый вариант.

Лева поднял ладонь, прерывая меня.

– Мы не будем полагаться на волю случая. Пойдем проверим.

– Но….

Лева уже нырнул в темноту.

Я последовал за ним, но тут же остановился. Молочного света, идущего от статуи, едва хватало, чтобы что-то различать. И пока мои глаза привыкали к темноте, Лева уже спустился по ступеням куда-то вниз. Мерилин стояла перед неосвещенным экраном, возвышаясь почти до самого потолка. Непонятно откуда слышалось гудение и негромкий шум – как будто кто-то раскладывал и складывал большие картонные коробки. Кресла приглашали сесть и смотреть на статую, как на самый интересный фильм в твоей жизни. Но я зашагал вперед, неуклюже нащупывая ногами ступени.

Когда я нагнал Леву, он уже сидел на кресле в первом ряду и разговаривал с кем-то. Я подошел поближе и остановился в проходе чуть позади от Левы. Справа от него виднелась аккуратная светлая голова какой-то девушки. Не могу ручаться за точность, но разговор был примерно такой:

– …и что ты делаешь теперь? Нет, ты посмотри, посмотри, – Лева махнул рукой в направлении Мерилин. – Это живые люди. Как… да ты раньше от вида рожающей кошки в обморок падала. Ты хоть соображаешь, что с тобой происходит?

– Соображаю. Я служу Отцам. Служу и не задаю дурацких вопросов в отличие от тебя. – Судя по голосу девушки, она улыбалась. – А ты всегда лез в те вещи, которых не мог понять и осознать. Отсюда вся суета.

– Женя! Каким Отцам? Каким, к лешему, Отцам? – Лева шипел, а не говорил. – Давай ты прямо сейчас опомнишься и прекратишь называть пришельцев своими православными словечками.

Я попробовал встрять:

– Лева! Лева, это бесполезно, оставь…

Они ко мне даже не повернулись.

– И где теперь твои рассуждения про добро?! Про нравственность от Создателя? Ты погляди – это твоя нравственность теперь?! Погляди!

Не знаю, поглядела ли девушка, но я начал всматриваться в Мерилин. И теперь от первого ряда мне стало видно, что неровная поверхность «юбки» статуи имеет какие-то вполне определенные очертания. Вроде как можно различить человеческие головы, руки, лица… Словно кто-то вылепил их на комке жеваного бабл-гама размером с дачный домик. Потом что-то толкнуло меня изнутри, как будто проглоченный кофе разом стал в пять раз крепче и подступил к горлу. Это было осознание того, что я вижу не изображения людей. Это и были люди. Части тел в беспорядке. Под белой и плотной пленкой.

А девушка между тем говорила. Спокойно.

– Нет, я всегда утверждала, что добро и зло – это независимые от нас вещи. Такая же часть природы, как земное притяжение. Это ты пытался свести всю мораль к людской выгоде.

– А это? Это к чьей выгоде?

Девушка наклонила головку.

– Не пытайся вообще искать выгоду во всем. Мы все делаем по просьбе Отцов. Мы не знаем точно, зачем, но такая их воля. Тебя пугают людские смерти? А меня радует, что люди обрели новую, полную смысла жизнь в служении тем, кто привносит в мир настоящую гармонию и умиротворение.

Лева прохрипел «Шшшт?» и даже как-то изогнулся, как будто отодвигаясь от девушки.

– Да, умиротворение. Не сопротивляйся. Просто обратись к внутреннему голосу. И ты… нет, ты не поймешь, а почувствуешь. Почувствуешь и узнаешь, как любые события, даже вроде бы несправедливые, укладываются в эту мозаику. Мозаику предназначения, смысла – воли Создателя. И Отцов. Я же всегда…

Что-то она еще говорила. Спокойно и уверенно. Но я уже не слушал, я смотрел, как Лева поднимается на ноги, быстро и нервно вытаскивает из кармана плотно запиханный в него шарф. Отбрасывает шарф и вытаскивает что-то, что я не могу различить.

Затем оглушительные хлопки и вспышки. Я понимаю, что Лева стреляет в Мерилин. Девушка визжит, бросается ему на руку, но Лева отпихивает ее локтем и стреляет еще несколько раз. Лева кричит что-то вроде «СДОХНИ!!» или «ЗАМОЛКНИ!!!». Летят белые ошметки, я чувствую запах вареного мяса. В зале зажигается свет.

Эти события я помню не очень подробно. Но следующие несколько секунд впечатались у меня в память так, что я бы все же хотел хоть немного, но подзабыть, как…

Как подбежали люди в белых одеждах и закрыли собой Мерилин. Как глядел на меня человек, в груди которого появилось темное пятно от пули. Как он качался и падал на Леву.

Лева крикнул мне: «Убегай!» И кто-то из людей в белом упал на него. Я убежал. Больше я его никогда не видел.

– Изолэнтой, изолэнтой примотаэм.

Почему офицеры мне всегда кажутся похожими на хирургов? Вот эта их решительность как-то нехорошо подкупает. Надо было мне идти в военные, а не в программисты. Я бы потом работал решальщиком проблем. Течет кран? Упала база данных? Ваша дочь вас ненавидит и решила уйти из дома к армянину, торгующему итальянской плиткой? Ничего, примотаэм изолэнтой.