Сомнирум

– Хочешь спросить, почему я здесь оказалась?

Он не удивился ее проницательности – в таком месте вопрос был вполне ожидаем. Кивнул.

– Напала на синтетика, – небрежно отозвалась Ливи.

– Почему? – Харт вскинул бровь. Худощавая девчонка, сидящая напротив него, казалась миролюбивой… и милой.

– Не нравятся они мне, – просто ответила она.

Харт молчал, ожидая разъяснений, но их не последовало. Бесцветный голос Системы, донесшийся из динамиков на стенах, известил о том, что всем находящимся в столовой необходимо пройти в свои камеры. Система никогда не называла преступников преступниками или, что в данном случае было более уместно, заключенными, предпочитая использовать слова «правонарушители» или «переступившие Черту». Это всегда вызывало у Харта горькую усмешку.

Он не стал дожидаться, когда к нему подойдет маршал. Быстро простившись с Ливи, проследовал в свою «пластмассовую» клетку.

С новой знакомой Харт увиделся на следующий день, все в той же столовой. Во двор заключенных выпускали только после посещения Реконструкторов. И, черт возьми, он готов вечно жить взаперти, сузив свой мир до камеры, только бы не встречаться с этими проклятыми синтами-передельщиками! Но, к сожалению, его мнение никого не интересовало.

Увидев Ливи за столом, за которым они сидели вчера, он внезапно подумал об Элси. Как она там? Злится на него? Ждет ли его? Или уже мысленно смирилась с тем, что он вернется домой Измененным?

Харт выдохнул. Ему не хотелось верить в это. Не хотелось верить в то, что он уже навсегда потерял свою Элси.

Мрачнее тучи он уселся за стол. Ливи тоже сегодня была молчалива – задумчиво смотрела в окно и почти не притронулась к еде. И все-таки Харт радовался тому, что за этим столом и в этом логове синтетиков был не один.

– Как думаешь, что случится с нами после Изменения? Будем ли мы помнить о том, что когда-то были другими? – нарушил он молчание.

Ливи перевела на него отрешенный взгляд.

– Вряд ли. Думаю, эти воспоминания будут потеряны навсегда. И… не думаю, что Измененным плохо от того, что они именно такие… Они просто принимают себя такими, какие они есть – как любой другой человек. Свыкаются со своей сущностью.

Харт хотел возразить, но его отвлекло появление у их стола праэко. Он видел, как напряглась Ливи – худенькое личико, казалось, еще больше заострилось. Но обратилась синтетик не к ней.

– Харт Карвел, ты должен пойти со мной.

– Зачем? – спросил он, боясь услышать из ее уст слово «Реконструктор».

– Мне нужно задать тебе несколько вопросов.

Ответ был не самым утешительным, а перспектива общения с праэко – не самой приятной, но у него все же гора упала с плеч. Значит, не сейчас.

Харт поднялся, послушно прошел вслед за синтетиком. Ожидал, что она поведет его в какой-нибудь кабинет, затаившийся за одной из многочисленных дверей в коридоре заключенных или даже на другом этаже, но все оказалось куда прозаичнее. Их разговор состоялся в его камере. Праэко замерла у входа, сложив руки на груди. Харт хотел было сесть на кровать, но передумал – пусть это и глупо, особенно в его непростой ситуации, но ему не хотелось, чтобы синт смотрела на него сверху вниз.

– Сегодня тебе предстоит переделка сознания, – безжалостно обронила праэко. – Она неизбежна – для переступившего Черту нет иного пути. Но если ты пойдешь нам навстречу, то и Система пойдет навстречу тебе.

– И в чем же это будет заключаться? – спросил Харт, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Реконструкторы смягчат воздействие на твое сознание, если ты сообщишь нам имя дилера – того, кто продал тебе запрещенный Системой алкоголь.

Харт не сомневался ни секунды – тут не о чем было размышлять. Он никогда не станет предателем, какую бы выгоду ему ни сулили. Если он оказался настолько глуп, что угодил к Реконструкторам, то Берк тут совершенно ни при чем и не должен расплачиваться за его ошибку.

Он не утянет Берка с собой в ад, именуемый переделкой.

– Мне никто его не продавал.

– Наши датчики зафиксировали твое состояние на момент прибытия сюда, определенное как алкогольное опьянение.

Харт невольно усмехнулся. Забавные все-таки создания эти синты. Они не должны испытывать эмоций, но все же испытывают их – конечно, иначе, нежели люди. За десятилетия, что они прожили рядом с человеком, каждый день контактируя с ними, синтетики переняли не только их повадки – характерные позы, мимику и менее заметные, нежели у людей, изменения тона голоса, но и человеческие эмоции, пусть и искаженные механическим восприятием.

Харт уже давно научился распознавать их злость. Она выражалась в металлическом оттенке голоса, словно бы теряющего свою окраску, в четком построении фраз. Злясь, синтетики разговаривали как высокоинтеллектуальные машины – кем, собственно, и являлись.

– Я был под «Блиссом». – Харт знал, что праэко распознает его ложь. Знал, что даже безо всяких усовершенствований легко понять, что его слова далеки от истины. Но все же стоял на своем – ему просто больше ничего не оставалось.