Спаситель и сын. Сезон 3

В воскресенье утром Спаситель с огромным удивлением обнаружил чуть ли не единственного во всей Франции человека, который ничего не знал о происшедшем. Вьенер отказался от телевизора в палате и проводил время, читая попеременно то музыкальные партитуры, то стихи. Спаситель застал его сидящим на кровати в узких черных джинсах, такой же футболке и в красных кроссовках. Он декламировал Бодлера:

Моей обителью был царственный затвор.
Как грот базальтовый, толпился лес великий…[30]

– А я все так же обитаю на улице Мюрлен, – отвечал ему Спаситель. – Вы готовы?

– Это поется на красивую мелодию Дюпарка.

Вьенер елейным голосом запел:

Там годы долгие я в негах изнывал, —
Лазури солнц и волн на повседневном пире.
И сонм невольников нагих…

– Кстати, неплохо бы вам одеться.

– Полная глухота к прекрасному! – возмутился Вьенер. – К вашему сведению, лечение доктора Агопяна весьма эффективно.

– Да уж вижу.

Помогая пианисту натянуть свитер, Спаситель увидел у него на руках старые шрамы – следы ожогов и не только. Заметил он и то, что тот уже не держит руку на перевязи.

– Я рисовался. Повязка выглядит уродливо. А рука на перевязи – романтично. Девушки любят романтику.

Душа в тоске, в тоске глубокой из-за нее, из-за далекой[31].

– В вашем случае это скорее «из-за него, из-за окошка», – сказал Спаситель, подталкивая Вьенера в коридор.

– Как, кстати, зовут ту милую барышню, которая смотрела на меня снизу? – спросил вдруг музыкант.

Спаситель дернулся, нахмурил брови:

– Какую милую барышню? Это вы про Алису? Левее, левее.

– Да-да, вот именно. Она будет у вас… эта Алиса?

– Нет. Правее, правее.

Выходит, пианист заметил в прошлое воскресенье, с каким интересом поглядывала на него Алиса. Спасителю это не понравилось.

На улице Вьенер в своем черном свитере крупной вязки сразу съежился и недовольно сказал:

– Какой холодный ветер!

– А кто-нибудь из друзей не может привезти вам пальто?

– Это осуществимо лишь на пятьдесят процентов: пальто есть, друзей нет.

Вьенер не шутил. Всюду, где бы он ни был, его окружали поклонники, но близко он ни с кем не сходился.

– Моя машина в конце парковки. Прямо, всё прямо.

– Вы просто живой навигатор. Что бы со мной было, не указывай вы дорогу!

Спаситель вдруг приостановился – его внимание привлекла сцена, которая разыгрывалась тут же, на парковке. Молодая женщина везла коляску с маленьким ребенком, малыш выбросил через бортик своего мишку. Женщина наклонилась, подняла игрушку и давай орать на годовалого ребенка, а тот уставился на нее широко раскрытыми голубыми глазенками.

– Ты перестанешь издеваться или нет? Второй раз подбираю! А ты опять его на землю – прямо в грязь!

Стерпеть такое непедагогичное поведение Спаситель не мог.

– Извините, мадам.

Молодая мамаша, уже успевшая снова взяться за ручку коляски, повернула к нему насупленную, узколобую во всех смыслах слова физиономию.

– Я слышал, как вы разговаривали с ребенком. Он слишком мал, чтобы понять смысл ваших слов, но чувствует, что вы сердиты. Из-за чего – ему непонятно, поэтому он думает, что причина – он сам, то, что он есть на свете. А это ведь не так – у вас прекрасный малыш, таким можно гордиться.

Женщина изумленно слушала его. Но все же ее прорвало:

– А что он издевается? Швыряет и швыряет мишку!

– Он не знает, мадам, что для вас это издевательство. Он исследует мир – изучает падение тел. У вас в коляске, может быть, будущий ученый.

Мамаша недоверчиво взглянула на своего Эйнштейна в ползунках. Прошипела сквозь зубы: «Уччченый, тоже мне…» – и, с силой толкнув коляску, направилась ко входу в больницу. Спаситель обернулся к Вьенеру, который, посмеиваясь, наблюдал за разговором.

– Простите. Профессиональный заскок.

– Не извиняйтесь. Благодаря вам я постигаю глубины человеческих душ.

В доме на улице Мюрлен Жово поставил тесто для блинов. Пришла Луиза, одна, без детей – они поехали к отцу. Лазарь с Габеном в «уютном уголке» играли в «Марио Карт». Вьенер, сосредоточенный только на своих бедах, не заметил, что Луиза сама не своя, а у Габена красные глаза. Лазарь хотел заговорить с ним о парижских событиях, но Спаситель помахал ему пальцем из-за спины пианиста: «Не надо!» Неизвестно, как подействует такая сокрушительная новость на только-только окрепшую благодаря лекарствам психику Вьенера.

– К столу! – пригласил хозяин дома.

Вьенер сел рядом со Спасителем и сразу достал из кармана джинсов пластиковую упаковку с маленькими капсулами.

– Не помню, сколько раз в день я должен это принимать – один или два? – спросил он, крутя в пальцах пилюлю. Вопрос был обращен к психологу – к кому же еще?

– А у вас нет рецепта? – в свою очередь спросил Спаситель.

– Нет, у меня есть медсестра. Она появляется в палате в определенное время, как кукушка из часов, и… – Он заговорил писклявым голосом: – «Ваше лекарство, месье Вьенер!»