Студенты и совсем взрослые люди

Многое поменялось в мире, только не человеческая любовь, безразличие и ненависть.

Тогда же заокеанские мерлины и советские кудесники распаковали ящики, привезённые из разрушенной страны сообща поверженного злодея, и достали оттуда чудовищные огненные стрелы, способные взлетать выше неба. И научились делать свои огненные стрелы такими большими, чтобы пронзили они небо, поднялись к звёздам и оттуда обрушили адский пламень на города врага. Но однажды вместо адского наконечника была сделана звёздная лодка – для человека. Поднялся человек к звёздам, засмеялся от счастья и крикнул на всё небо. От крика этого шатнулись народы – и возлюбили его, как можно любить только ангела надежды, летящего с благой вестью.

Поверили люди в свою звёздную избранность, возгордились умением зажигать солнца на земле и всё дальше погрузились в мир чудовищного холода, где атомы лишь дрожат в ознобе. В Залесск приезжали всё новые и новые хозяева холода, учились, работали и влюблялись до одури. Мечтатели по-другому не могут…

Помните старого Князева? Он подготовил хороших мечтателей как раз для «Турбомаша». Первыми из выпуска 1967 года в Залесск приехали Сашок Васильков, Гиви Мдзериули и Алёшка Филиппов. Зося же осталась в Ленинграде доучиваться и дописывать диплом. Алёшке поначалу не хотели давать отдельную комнату, но потом, как семейному да перспективному, по личному распоряжению директора «Турбомаша» Белова дали целую комнату в семейном общежитии, что было только построено на улице Быковского как раз напротив экспериментальной площадки «Турбомаша».

Зося почти каждые выходные приезжает к своему мужу. Ну что там такого – несколько ночных часов в поезде, полчаса в метро, сорок минут в валком автобусе, несколько минут пешком, потом сдержать грохот сердца и дикое желание перед уже знакомой дверью, на которой шариковой ручкой нацарапано: «Гениям и красивым девушкам вход без очереди», потом: «Привет, Валюш, где мой?» – «Привет! Сегодня “чёрную” субботу объявили». – «У, как вы уже подросли (гулит маленькая кроха на руках Вали Хоменко, жены Серёжки из Одессы). Ничего, подожду, уже недолго, посплю с дороги», – и за дверью малюсенькая комнатка с окном, выходящим на дорогу. В комнатке чисто – Алёшка любит чистоту. Чувствуется, что ночью было страшно накурено. Это да. Значит, засиделись гении. На подоконнике пустая пепельница и три стопы журналов. На английском. «Ого». Зоська подходит к вешалке, лицом зарывается в висящий на плечиках Алёшкин пиджак. «Алёшка. Родненький». Её бросает в жар, ноги слабеют, живот сводит сладкой волной. «Алёшенька». Зоська смотрит на маленькие часики на запястье (Алёшкин подарок). На подоконнике похрустывает перемалываемой вечностью будильник «Ракета» в виде глобуса, окружённого следом взлетающей рыбообразной красной ракеты. На глобусе чётко горят буквы «СССР». Зоська заводит будильник и ложится на узкую софу, купленную в комиссионке. Подушка чуть пахнет Алёшкиным одеколоном. Как сладко и тихо, даже капризный плач Максимки не мешает… Можно поспать два часа. А потом она проснётся… Жарёху, может, супчик… Да, и приготовит мужу поесть. И ребятам, конечно, – Зоська всегда готовит на всех, кто живёт в трёх комнатках. А потом – потом настанет их ночь. Конечно. Ещё зачёт надо сдать. Потом. Да, рассказать. И просила Томка. А пока. Перед глазами поезд, Нева, лес, лестница, забор. «Почему забор?»… Спать. Спать.

3

В кабинете Олега Петровича Совы, начальника 11-го отдела, было страшно накурено, нервно и вот-вот матерно.

Шестнадцать человек сидели за большим столом и уже полчаса разбирали причины тяжёлой аварии на 21-й системе.

По правую руку от Совы расположились всеобщие любимцы – из Пятого сектора бригада Боба Криштула, пять самых отборных сумасшедших. Криштул что-то чертил в блокноте, явно кладбищенски порнографическое, и показывал начальнику 3-го технологического сектора Витьке Ли Си Цыну. Лисицын, импозантный парень с шикарной седой шевелюрой, тяжко переживал свой бенефис, краснел, бледнел и поминутно вытирал крупные капли пота со лба. Ему было не до изящного художественного стиля веселившегося очкарика. Сразу за Лисицыным сидели его замы Беляев и Талызин, искренне изображавшие невидимок.

По левую руку от сдержанно бушевавшего Олега Петровича, удобно положив ногу на ногу, сидел высокий, тоже красиво седой представитель заказчика, всесильный полковник Клим Фёдорович Медведков. Он был в штатском, но настолько безупречен, что под его взглядом хотелось встать, щёлкнуть каблуками и рявкнуть что-то вроде «Смело мы в бой пойдём» или «Боже, царя храни». Рядом с полковником Медведковым излучала задумчивую улыбку чрезвычайно интеллигентная начальница 1-го отдела Вера Павловна Преображенская, майор госбезопасности с внешностью кинозвезды.