Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Можно только вообразить, какой эмоциональный удар получает человек, когда лично переживает такие события. Вполне понятно, что пребывание вдали от эпицентра катастрофы породило воспоминания совсем другого качества: менее эмоциональные, менее яркие. Люди в центре Манхэттена находились слишком далеко, чтобы видеть, как врезается самолет и рушится башня. Они узнавали о событиях от друзей или из средств массовой информации. «Я был в офисе, когда узнал об ударе. Увидел в интернете», – сказал один участник. «Помню, я смотрел телевизор в «Кафе Таси» [260] и, по-видимому, услышал в выпуске новостей звуки взрывов», – заявил другой.

Таким образом, если участники, которые 11 сентября были на месте происшествия, непосредственно лично переживали теракт и говорили, что чувствовали угрозу своей жизни, то другие воспринимали происходящее опосредованно, от других. Те, кто находился рядом с башнями, не только имели более яркие воспоминания, но и помнили больше деталей, а при описании использовали больше слов. Одна из участниц нашего эксперимента заметила это различие в переживании, оно оказало влияние на ее личную жизнь: «Напрасно было пытаться говорить об этом с моим парнем в Калифорнии; он никак не мог взять в толк, что мы по-разному переживали это событие и поэтому у нас так расходятся взгляды… Вскоре мы расстались».

Я не знаю, точны ли воспоминания наших испытуемых. У меня нет личных описаний, сделанных 11 сентября, с которыми можно было бы их сравнить. В отличие от Таларико и Рубин я не в состоянии сказать вам, отличаются ли они от воспоминаний о рядовых событиях вроде стирки, и если да, то насколько. Однако я могу утверждать, что у тех, кто был там, в ужасе смотрел на обрушающиеся башни и людей, прыгающих вниз навстречу смерти, воспоминания об этих переживаниях качественно отличались от памяти о других примечательных событиях прошлого. А вот у тех, кто узнал о терактах по интернету или телевидению, в воспоминаниях, пусть и ярких, не было заметных отличий от того, как они помнили летнюю стажировку или переезд в другой город.

Изменения, наблюдавшиеся в мозгу

Мы обратились к собранным снимкам МРТ, чтобы проследить, как эти различия выражались в мозгу. Будет ли представлена степень удаленности участников от падающих башен 11 сентября в активации мозга три года спустя, когда они вспоминали теракты?

Мы определили две особые модели активации мозга во время воспоминания, которые могли дать нам ключ к пониманию, на каком расстоянии от горящих башен находился человек – в паре километров или заметно дальше. Во-первых, мы заметили четкую разницу в активности мозжечковой миндалины. В предыдущих главах я уже несколько раз упоминала эту структуру. Когда в 1927 году впервые серьезно изучали системы мозга, которые отвечают за эмоции, мозжечковая миндалина не получила статуса ключевой. Ее отношение к эмоциям страха и тревоги предположили только в конце 1930-х годов, когда двое исследователей, Генрих Клювер и Поль Бьюси, сообщили, что обезьяны с повреждением средней височной доли (там располагается мозжечковая миндалина) практически теряют чувство страха[261]. Но только в 1956 году выяснилось, что специфическое поражение мозжечковой миндалины приводит к эмоциональному дефициту[262]. С тех пор роль мозжечковой миндалины в обработке эмоций и обеспечении влияния эмоции на память тщательно изучается и фиксируется[263].

Эксперименты на животных показывают, что мозжечковая миндалина особенно важна для выражения страха и способности понимать, откуда исходит угроза. Например, когда крысы оказываются в неблагоприятных ситуациях (скажем, получают удар током), они замирают. Эти животные способны быстро запомнить, где их ждет опасность, и, если дать им такую возможность, они никогда не пойдут в отсек, в котором раньше получили удар. Однако при повреждении мозжечковой миндалины крысы теряют способность учиться избегать опасных мест. Они также не выражают страха (то есть не замирают), когда их помещают в отсек, где они прежде испытали неприятные ощущения[264]. Похоже, что без здоровой мозжечковой миндалины бедные создания просто не в состоянии помнить травмирующие события, а поэтому не могут уклониться от опасности.

Когда речь идет о нейронных маршрутах эмоциональных воспоминаний, мы немного напоминаем крыс. В ситуации, которая вызывает сильные эмоции, к примеру при автомобильной аварии или физическом нападении, мозжечковая миндалина человека бурно реагирует. Ее активизация оказывает влияние не только на немедленную эмоциональную реакцию в отношении этой ситуации, но и на то, каким образом память о ней закладывается в нашей голове на долгое время. Мозжечковая миндалина корректирует сохранение воспоминаний и прямо (подавая сигнал другим структурам мозга, участвующим в укреплении памяти, например гиппокампу), и косвенно, через гормоны стресса, которые усиливают закрепление воспоминаний.