Томек в стране фараонов

Знакомый англичанин два дня водил их по Александрии – городу с длинной и богатой историей. Нареченный Александрией по имени основателя, Александра Македонского, он являлся столицей страны в период правления династии Птолемеев[56] и римлян и самым крупным после Рима городом империи. Александрия, насчитывавшая в ту пору свыше миллиона жителей, быстро становилась одним из центров греческой, а затем и христианской культуры. Здесь располагалась знаменитая библиотека, здесь был построен самый старый в мире научный институт, Мусейон, здесь перевели на греческий язык Ветхий Завет, здесь, наконец, размещался один из старейших центров раннего христианства, славящийся своей школой богословия. Распад Римской империи и возвышение Константинополя сильно подорвали авторитет Александрии, а окончательный удар нанесли захватившие ее арабы в 642 году.

Все эти сведения Патрик буквально впитывал в себя, он оказался способным и любознательным парнишкой.

– Александр Македонский – это тот, что завоевал весь мир, – не без хвастовства заявил он, – я знаю!

– Но в Африке, сразу после завоевания, он чуть не погиб. Когда ему сказали, что в Ливийской пустыне в оазисе Сива, в одном-двух днях дороги от Мемфиса, находится знаменитая святыня с оракулом, он, будучи человеком суеверным, тотчас же туда отправился.

– Как бы я хотел увидеть пустыню! – вздохнул Патрик.

– Любая пустыня, а уж тем более Ливийская, таит массу опасностей. Не миновали они и Александра. Царь и вся свита сбились с пути, попали в песчаную бурю.

– Со мной бы не заблудились, – снова похвастался Патрик, – я знаю, где север и где юг.

– Безусловно, – улыбнулся рассказчик, – жаль, что тебя с ними не было. И все-таки проводники отыскали дорогу. И когда царь попал в оазис, с озерами и пальмовыми рощами, с пресноводными источниками, он ощутил себя словно в раю.

– Но теперь Александрия снова обрела прежнее могущество, – напомнил Смуга.

– Верно, но в 1788 году, когда здесь высадилось войско Наполеона, воины увидели рыбацкое селение с шестью тысячами жителей. Чуть ли не тысячу лет город считали исключительно источником для добывания строительного камня.

– Даже трудно в это поверить, – поразился Смуга.

– К Александрии вернулась ее былая слава во времена создателя современного Египта, прозванного «Наполеоном Востока», Мухаммеда Али. В 1819–1820 годах он велел заново прорыть канал, соединявший древний порт с западным рукавом Нила. По нему переправляли хлопок – главное богатство Египта.

Патрика восхищало здесь все, включая и небольшой богатый каменный дом, где они расположились. Жилище находилось на Эль-Хурии – построенной несколько лет назад современной улице, пересекающей город с востока на запад. Эта улица считалась выдающимся достижением британских и итальянских архитекторов. Вдоль нее возвышались пятиэтажные здания в стиле модерн. Особенно Патрику понравилась выложенная мрамором лестница. У нее были такие замечательные перила! Ехать в лифте, нажимая на кнопки и корча рожицы перед зеркалом, мальчику не нравилось, поэтому он лихо съезжал по перилам, не обращая внимания на ворчливого консьержа, который каждый раз, когда путешественники покидали порог дома, высовывал голову из своей комнатушки. Патрик всегда опережал Вильмовского и Смугу, пользовавшихся лифтом.

Мухаммед Али Египетский (Мехмет Али-паша) (1769–1849) – правитель Египта. Основал одноименную династию, которая правила в Египте до 1952 г. (юридически до 1953 г.). С 1798 по 1801 г. участвовал во Франко-турецкой войне в Египте в качестве командира военного отряда. Пришел к власти в 1805 г., воспользовавшись восстаниями в Каире (в 1804 г. – антимамлюкское, в 1805 г. – антитурецкое), и стал турецким султаном Махмудом II пашой и хедивом Египта.

Когда Патрик заснул, утомленный впечатлениями первого дня в Александрии, друзья смогли поговорить серьезно.

– А мы-то собрались отдохнуть, – разочарованно произнес отец Томека.

– Я всегда был за активный отдых, – рассмеялся Смуга, – и мои друзья всегда мне в этом здорово помогали.

– Ты имеешь в виду Томека и Новицкого…

– Верно, но прежде всего тебя, Анджей, твою настойчивость, твой здравый смысл. Впрочем, вы можете… или ты можешь отказаться.

– Ох, Ян, Ян! Да вы же мне покою не дадите. Ни Салли, ни Томек, ни Новицкий.

– Ну, я-то как раз все понимаю. Однажды ты участвовал в чистейшем безумии[57], а то, что я предлагаю сейчас, и близко не так ужасно.

– Да я бы так не сказал. Речь ведь о деньгах, – стало быть, игра пойдет по-крупному. И еще этот мальчишка. Как с ним быть?