У пределов мрака

Я увидел единственную буханку хлеба, лежавшую на мраморной полке, серую, выглядевшую так, словно ее слепили из глины. Она показалась мне жалким одиноким островком в безбрежном океане.

— Боск, — сказал я, — все это мне совсем не нравится.

— Еще бы, ты никогда не сможешь решить задачу про курьеров! — с презрением отозвался Боск.

Я уныло потупился. Я не сомневался, что со мной не может случиться ничего более страшного, чем неспособность решить эту проклятую задачу.

— Если мы разломаем этот хлеб, то увидим, что внутри он заполнен живыми существами. Булочник и его семья очень боятся этой гадости. Сейчас все они спрятались в помещении пекарни, вооружившись ножами.

— Наша кухарка собиралась отнести булочнику сосиски, чтобы он их приготовил. Завтра я принесу это блюдо в школу и дам тебе попробовать. Это очень вкусно, Дэвид.

— Не стоит утруждать себя, — ответил мой спутник. — Этой ночью булочная должна сгореть, и все, кто находится внутри пекарни, тоже сгорят. Сгорят и живые существа в хлебе.

Я не нашелся, что ответить ему. В то же время мне было жаль, что пропадет хлеб с сосисками.

— Ты все равно не стал бы его есть, — заявил мой товарищ. И я нашел его высказывание справедливым. Не могу объяснить, но почему-то в этот момент мне стало мучительно трудно видеть подробности происходящего вокруг нас, и даже мои отрывочные мысли начали причинять мне боль.

— Дэвид, — сказал я, — у меня болят глаза. И твои слова отзываются в моей голове странным металлическим скрежетом. Хорошо еще, что ветер не доносит до нас запахи конюшни, а то я взвыл бы от этой вони. И если мне на голову опустится муха, я уверен, что у нее окажутся железные лапки, и она легко процарапает мне черепную коробку.

Он что-то ответил мне, но вместо понятных слов я услышал странную фразу среди сплошного шума.

— У тебя поменялась сфера восприятия, и твои чувства взбунтовались.

— Послушай, Дэвид, — продолжал я, — почему так получается, что я вижу старика Эркенслаха, лежащего у подножья лестницы в его библиотеке? У него разбита голова. Что с ним случилось? И почему я вообще вижу все это?

Боск с презрением оглянулся на меня.

— Разумеется, с твоим стариком ничего не случилось. Ты просто видишь то, что происходит в другом времени.

— Я плохо понимаю тебя, — еле слышно пробормотал я.

— Как ты можешь понимать меня! Для тебя даже задача с почтовыми курьерами кажется невероятно сложной, — ответил он мне с непонятной злобой.

— Мне кажется, что мы очень давно ушли из школы. Гертруда, наша кухарка, и горничная Берта будут очень беспокоиться.

— Ничего подобного, жалкий цыпленок. Лучше посмотри, разве тени вокруг нас сместились?

Действительно, тени на небольшой площади оставались на прежних местах — как тень большого забавного насоса, так и тень двуколки булочника, взывавшей к небу своими задранными кверху оглоблями.

— Вот, — бросил я, — наконец хоть кто-то появился…

Площадь, о которой я говорил, называлась Малая Песчаная. Она была треугольной формы, и от каждого ее угла отходили улицы, словно трубы для оттока воды, приделанные к треугольному бассейну. Я заметил в глубине длинной улицы Голубого Кедра чью-то неясную фигуру.

— Это старуха Буллю, — заметил Боск. — Противная тетка!

— Ты что! — воскликнул я. — Мадам Буллю — это же почтенная пожилая дама из большого магазина Блана, расположенного на привокзальной эспланаде! Это одна из самых достойных дам не только нашего города, но и всего мира!

— Понимаю, понимаю, — ответил он с еще более презрительной снисходительностью, — ты все еще плохо воспринимаешь то, на что смотришь. Но все придет к тебе, малыш, придет в свое время.

Я печально понурил голову. Никогда еще я не чувствовал себя таким жалким, таким невежественным.

— Ты меня презираешь, Боск, — пробормотал я, — но ведь я стараюсь делать все, что могу, чтобы научиться…

— Ладно, — бросил он, — это решение тебе зачтется… Ну, смотри теперь.

Пожилая дама приблизилась к нам. Она оказалась толстой, обвешанной блестящими камушками, золотыми побрякушками и другими драгоценностями. В ее обнаженной руке со сверкавшими на пальцах перстнями болтался небольшой пакет.

— Боск! — воскликнул я. — Она похожа на злую фею! Почему она осыпает своими грязными поцелуями молодых продавцов в салоне, где стоит кожаный шезлонг? И что у нее в этом пакете? Боже, да это же пижама, вышитая серебром и червонным золотом!

Мадам Буллю прошла мимо с таким видом, словно никого из нас не заметила. Неожиданно она остановилась, уронила свой пакет на землю и принялась испускать оглушившие нас пронзительные вопли.

Я испуганно шарахнулся в сторону, но Дэвид успокоил меня.

— Не беспокойся, это не имеет значения, так как происходит в другом времени. Там в настоящий момент ее просто убивают, вот и все.

— Вот и все, — прозвучал погребальным эхом мой голос.

Теперь я заметил, что тени на площади сместились, и солнце своим краем прикоснулось к крыше высокого дома слева от нас. Сейчас оно походило на незначительный обломок чего-то светящегося, заброшенный в небо сумасшедшим художником.

Мы потащились нога за ногу по длиннющей улице Голубого Кедра.