Вы его видели, но не заметили

– Нас многие не замечают. Для большинства мы не существуем. Обратить на нас внимание – значит, признать, что мы есть, что мы – проблема, которая существует, несмотря на старания тех, кто стоит выше нас, разобраться с ситуацией. Хотя разве они разбираются, помогают? Вот Магистр помогает.

– Магистр – это хозяин сектора?

– Он его глава. У нас нет хозяина, мы свободные люди.

– Но вы должны платить ему за возможность попрошайничать.

– Мы не попрошайничаем. Мы показываем, что нам нужна помощь, и те, кто может помочь, помогают. Только так.

– Но вы платите этому Магистру за возможность… демонстрировать свою нужду в помощи. Так?

– Да, это сродни налога. И все зависит от места, от твоей деятельности, от твоего физического состояния. Есть те, кто работает без налогов. К примеру, баба Яля – ей почти под восемьдесят – последние сорок лет провела на одном пятачке в Черташинке, возле котельной. И она не платит налоги, разве что помогает с готовкой, когда нужно.

– Но ты платишь?

– Уже нет, я больше не промышляю в секторе. Я платил, как и многие, базовую в неделю. Я не умею играть на инструменте, руки и ноги у меня на месте, да и я ничего не продаю.

– А что бы ты мог продавать?

– Те же цветы. Знаешь, сколько денег эти бабки заколачивают на сорняках? Страшно суммы называть. И потому-то у них налоги выше моего.

– Ты теперь не платишь, потому что покинул район?

– Сектор, – я поправил товарища. – Нет, просто я больше не живу на Тимирязевской. Мне никто не запрещает жить в секторе. Но просить деньги или ночевать в местах, где работают другие, я не могу.

– И где ты теперь будешь ночевать?

Я пожал плечами.

– Там да сям. В секторе много мест, о которых никто не знает и где можно перекантоваться. Особенно эти места выручают в непогоду. Правда признаюсь, что без денег сложно. Иногда ведь хочется чего-то вкусного.

– Но ты не можешь попрошайничать, прости, просить деньги без разрешения вашего главного?

– Вроде того. Можно втихую работать где-нибудь во дворах или на отшибе, где почти не бывает людей Магистра. Но в многолюдных местах – нет. Если меня заметят за работой и у меня не будет разрешения Магистра, могут и пришить.

– Серьезно? Пришить?

– Да. Для Магистра это бизнес. Он следит, чтобы район мирно существовал. А чтобы он существовал мирно, нужно, чтобы все соблюдали правила: просить деньги там, где разрешено, спать в тех местах, за которые платят и не чинить беспредел.

– Но как он умудряется за вами следить?

– У него есть помощники. Есть Слесарь – отличный мужик. Он руководит работой на рынке. Есть еще товарищи вроде Болта – они почти всегда в городе, помогают, кому нужно, проверяют новичков и старожил, собирают дань, успокаивают дебоширов и даже из ментовки могут вытащить.

– А тебя вытащат?

– Я не знаю. Я ведь больше не плачу налог.

– И не будешь?

– Нет. Меня выжили из моего перехода. Теперь я снова свободная птица.

– А если податься в другой район?

– Сектор! Что же, я думал об этом, это не запрещено. Но другие сектора я плохо знаю. В тех, что ближе к центру города, жить легче, но и народ там сволочной. Поэтому я стараюсь оставаться здесь. Тем более всегда можно оказаться в Надпочечнике.

– А что это?

– Надпочечник? Один из худших секторов города. Скорее даже секторов, да-да, целый ряд секторов, почти район.

То было правдой. О Надпочечнике ходили самые разные байки, большинство из которых не имело ничего общего с действительностью, но одна была правдивой – бездомные в Надпочечнике заканчивали плохо.

Несколько лет назад бездомные из Надпочечника стали массово пропадать, а позже их тела находили в других секторах, на окраинах или вовсе за чертой города. Господа с медицинскими дипломами из соответствующих инстанций вначале не придавали этому значения, пока не сопоставили факты: у найденных отсутствовали внутренние органы. У кого-то вырезали почки, у кого-то поджелудочную. Чаще всего недоставало почек. Отчего сектор и получил свое название.

Репортеры быстро разнюхали, в чем дело, и превратили новость о мертвых бездомных в сенсацию про маньяка. На деле все обстояло не так прозаично: те, кто задолжал местному Магистру, отправлялись на хирургический стол. А учитывая, как легко люди в Надпочечнике попадали в должники, подпольный хирургический кабинет превратился в настоящий конвейер, где бездомных разбирали на запчасти.

Через некоторое время хирургию прикрыли, кого-то посадили, кто-то погиб при задержании. Магистр вышел сухим из воды и стал вести свой бизнес с меньшим размахом. История напоминала сюжет дешевого хоррора, и потому о ней вскоре забыли даже репортеры, нарывшие ее. Не забыли только те, кто жил на улицах сектора. Бездомных в Надпочечнике стало меньше – остались лишь те, кто был уверен в своих способностях приспосабливаться. И наркоманы.

Наркотиков в Надпочечнике хватало. Не самого высокого качества, но достаточно, чтобы заткнуть ноющую боль. Именно те, кто употреблял, в конечном счете и становились расходным материалом в хирургии Магистра. Мне всегда казалось, что ценны органы только здоровых людей. Как выяснилось, и самый пропащий из нас чего-то да стоил.