Записки полуэмигранта. В ад по рабочей визе

— Уволю, мерзавец! — рявкнул я и замахнулся на зверя кулаком.

Кот брякнулся об пол, прижался к паркету, а затем пружинисто выпрямился, и я прочел в его глазах решимость отстаивать всеми доступными средствами свое нерушимое право быть накормленным. Вот погляди в глаза этой зверюге, и сразу становится ясным, откуда произрастает вся нравственность и мораль. У животных благородная нравственность полностью совпадает с благородной страстью и поддерживает её. Одно дело — просто хотеть жрать. Это чувство может подвигнуть на многое. Но сознание своего морального права на получение жратвы удесятеряет силы и безмерно увеличивает шансы на действительное ее получение. Кстати, а можно ли вообще говорить о наличие у столь благородной скотины как домашний кот нравственности и морали? Скорее всего, нельзя. Поведение животного невероятно цельно, в нем нет интрапсихической разобщенности, нет борьбы нравственности и порока, долга и прихоти. Ведь животное никогда не бывает в разладе с самим собой, а если когда-то и бывает, то только потому, что оно очеловечено до безобразия долгим общением с людьми.

А вот человеческая порода с момента утери шерсти и появления прямохождения измельчала вконец. У людей стройная согласованность чувств, увы, безнадежно утрачена. Вся история человечества — это история противостояния морали и страстей. Более того, в тех редких случаях, когда они у отдельных выродков не противостоят друг другу, а сотрудничают, это только ухудшает дело. Вот взять Эпикура с его гедонистической моралью — он так и умер от гонорреи. А Лютер и Кальвин со своей христианской моралью и реформаторским зудом в промежности были хуже чем сифилис, гонорея и брюшной тиф вместе взятые. Да и другие примеры ничуть не лучше. Какого деятеля ни возьми из истории в качестве примера, непременно нарвешься на такую же как они или еще худшую сволочь.

Кот мой, безусловно, мерзавец, но сволочью его не назовёшь. Сволочизм — это явление сугубо уникальное, присущее только человеку и свидетельствующие о каком-то удивительном разладе в его внутренней интенции. Попросту говоря, сволочизм — это состояние, которое развивается, когда человек стремглав бежит по пути разврата и порока, и при этом, как и следует ожидать, часто спотыкается об подножки, которые ему ставит неумело используемая нравственность и мораль. Совокупность всех шрамов на душе, образовавшихся в результате этих частых падений, и есть сволочизм как наиболее распространенное проявление душевного дисбаланса. Другими словами, как всегда налицо отсутствие согласованности между чувствами и разумом, а также очевидное отсутствие согласованности в самих чувствах. Как восстанавливать эту согласованность, и существует ли она вообще, я как ученый, пока тоже, увы, не знаю. И пока я этого не знаю, я в плане морали принципиально остаюсь циником, а в плане мировоззрения — агностиком. То есть тоже, конечно, сволочь, но хотя бы в самом безобидном варианте. А вообще сволочь — это высоко нравственный человек, безмерно страдающий от избытка нравственности и положивший все душевные силы на борьбу с этим внутренним врагом, отравляющим хизнь. Безнравственный человек, строго говоря, — это никакая не сволочь, а обыкновенная скотина, типа моего кота Уксуса или еще похлеще.

Разумеется, не обладающая человеческой нравственностью скотина вовсе не обязательно должна расхаживать на четырех лапах. В истории зафиксированы редкие случаи появления двуногих представителей этой породы. Вот взять, например, Будду или Иисуса Христа. Ни в том, ни в другом, судя по воспоминаниям современников, не было ни капли сволочизма, потому что ни один, ни другой, не отличались никакой нравственностью. Ведь как уже было сказано, человеческая нравственность — это то, чему надлежит бороться с пороками. А откуда взяться человеческим порокам у бесхитростной твари о четырех лапах и хвосте? У кого нет пороков, тому и нравственность на хрен не нужна — это совершенно ясно. Будда был скромным, светлым, сакральным животным в человеческом образе, символом единения и примирения с природой, жившим в полном согласии с законами природы, а не человека, который разрушил свое изначальное с ней единство. За это люди его чтили и любили, как чтят семейного кота, которого глава семейства никогда не прогонит со своего любимого кресла, когда он там уютно посапывает. Даже если надо смотреть футбол, и кресло очень нужно, хозяин принесет стул. Спящий кот — животное священное, и прерывать его сон — святотатство. Кот — это маленький домашний Будда, аутентичный в пределах своей семьи. В свою очередь, Будда Шакьямуни — это свяшенный кот, который уютно посапывает в душе у каждого настоящего буддиста.

Но одно дело Будда, а совсем другое дело — Иисус Христос.