a519320070554f13d17632a2d6377c88

В качестве эксперимента Канеман предлагает читателям своего бестселлера «Мышление быстрое и медленное»[35] перемножить 17 и 24. Действие несложное, но, если вы не знаете ответа наизусть, то вам придётся поразмыслить. И вот именно это «поразмыслить» Канеман и называет «Системой 2».

Медленный, осознанный, произвольный способ думать требует от нас внимания, концентрации, интеллектуального напряжения и временных затрат.

Кажется, что это предельно простое задание — умножь 17 на 24. Так и есть, но произведите этот расчёт, поворачивая налево в плотном потоке машин... «Не стоит даже и пробовать!» — пред­упреждает Даниел Канеман.

Прогуливаясь со знакомым, попросите его умножить 17 на 24, и он тут же, совершенно автоматически, остановится (или, по крайней мере, замедлит шаг).

Включая «Систему 2», мы неизбежно должны прерваться, остановиться, потратить время на то, чтобы подсобрать знания, отправить их на обра­ботку в лобные доли (за числовые ряды, например, у нас отвечают теменные доли, и им нужно время, чтобы сконнектиться с лобными).

Не остановившись, не взяв паузы, мы не можем думать. Если, конечно, понимать под этим сло­вом то, что действительно является интеллек­туальной деятельностью.

Иными словами, когда мы действительно думаем — это нечто совсем иное, нежели наши обычные бла-бла-бла и та «умственная жвачка», что запол­няет всё наше ментальное пространство на протя­жении дня.

Нобелевскую премию Даниелу Канеману присудили именно за подробный анализ того, как «Система 1», знающая, как ей кажется, ответы на любой вопрос, сбивает с толку «Систему 2», которой, чтобы реально включиться в работу, необходимы время и сознательное усилие с нашей стороны.

Мозг делает всё возможное и невозможное, чтобы не перегружать себя интеллектуальной работой.

«Для поддержания связной цепочки рассуж­дений, — пишет Даниел Канеман, — необходима дисциплина. Если замерить, сколько раз за час писательской работы я проверяю электронную почту или залезаю в холодильник, то вполне можно заключить, что я не хочу заниматься писатель­ской деятельностью и что мне необходимо больше самоконтроля».

Но вряд ли нам следует сомневаться в способности к самоконтролю нобелевского лауреата. Проблема, которую описывает Канеман, — это не его причуда, а проблема нашего с вами мышления: сталкиваясь с неизвестным, наш мозг мучительно пытается перепрыгнуть на что-то ему уже знакомое, понятное, не требующее дополнительных ин­теллектуальных усилий.

В каком-то смысле наш мозг мечтает о состоянии «лобного пациента», у которого даже вопросов никаких не возникает, не то что необходимости искать ответы на них.

Вспомните ещё раз упражнение по инвентари­зации «умственной жвачки»: ваши мысли ходят по одним и тем же кругам, а вы не придумыва­ете ничего нового. Если вы с кем-то в ссоре, вы думаете, что он неправ, «вы столько разему говорили...», «как он не может понять, что...» и т. д., и т. п.

У вас уже есть масса готовых ответов, а пра­вильные они или нет — не имеет значения: вы же не решаете задачу; вы даже не видите задачи, не осознаёте, что перед вами задача. Вы лишь топчетесь на месте и высказываете своё недовольство (для полноты эффекта не хватает только ночного горшка).

Подлинное внутреннее вопрошание — даже на субъективном уровне — выглядит совер­шенно иначе, а думать в состоянии такого вопрошания крайне сложно (целенаправлен­ное мышление — энергетически затратное и трудоёмкое занятие).

Так, по данным британских психологов Нилли Лави и Жана Фоккерта, существует прямая зависимость между сложностью задачи и влиянием отвлекающих факторов: чем она труднее, тем нас проще отвлечь.

Лобного пациента вы не отвлечёте, хоть из пушки пали. А вот сбить с мысли чело­века, который просто пересчитывает денеж­ные купюры, — проще простого. Пересчёт

купюр, вроде бы, не такой уж би­ном Ньютона, но и эта работа, как оказывается, тре­бует полной кон­центрации и вов­лечённости.

Когда я работаю над книгой, я нахожусь в состоянии постоянного напряжения: пыта­юсь развернуть и направить мысль, подыски­ваю нужные формулировки и т. д. Отвлечь меня в этот момент труда не составит. Любойзвонок, любое обращение, любая не относящая­ся к делу мысль, возникшая в моём собствен­ном мозгу, способна сбить меня с толку.