Атаман А. И. Дутов

Живи оренбургский атаман лет на сто — двести раньше, вполне возможно, он бы стал одним из героев казачьего фольклора наряду с Платовым, Баклановым и другими знаменитыми вождями казачества! Любопытно, что и образ Дутова в народном сознании со временем приобрёл некоторые сверхъестественные черты, которые казаки традиционно приписывали своим вождям. Как уже упоминалось, Дутова считали оборотнем. Один из современников отмечал в сентябре 1918 г., что «большевики боялись больше всего «хитростев» Дутова. Так эти большевики рассказывали, что Дутов несколько раз бывал в г. Троицке на заседаниях совета, оставлял на дверях совета записку с изображением фигуры из трёх пальцев и с надписью: «Здесь был Дутов». Затем большевики рассказывали, что Дутов постоянно маскируется: он носит то сапоги, то валенки с тупыми носками, то с острыми приподнятыми, шапки и верхнюю одежду. В Белорецке мне пришлось беседовать с одним рабочим завода, и вот что говорил мне этот рабочий-большевик:

«— Как бы изничтожить этого Дутова… Трудно только, хитёр больно уж он, не знаешь, где его сыскать. Вот, говорят, сейчас он находится у нас в Белорецке.

— Как это так? — спросил я.

— Как! Очень просто. Дутов имеет шестьдесят личностей. В месяце тридцать дней, и он на каждый день имеет по две личности.

Это мне говорил сознательный рабочий, который пробыл два года на немецком фронте»[2444]. В народе о Дутове распространялись самые разные слухи. Например, что он, переодевшись мешочником, уехал на Дон или, переодевшись киргизом, ускакал в степь или даже, переодевшись угольщиком, шпионит в Оренбурге. Говорили, что атаман ослеп или же скрывается в Оренбурге в одежде монаха[2445]. Как сообщал в 1918 г. «Оренбургский казачий вестник», «имя атамана приобрело какой-то демонический облик и среди невежественных крестьян и рабочих рисовалось, как имя разбойника, «атамана», чуть не живьём поедающего людей»[2446]. Одновременно с этим в его образе была и комическая составляющая, обусловленная в первую очередь внешним обликом атамана, который был невысоким и полным человеком. Кстати, к самому себе Дутов тоже относился с заметной долей иронии[2447]. Кроме того, атаман считал себя фаталистом и даже говорил об этом окружающим[2448].

Стартовые условия карьеры Дутова как сына казачьего генерала и представителя войсковой элиты были благоприятными. Однако и сам будущий атаман зарекомендовал себя до 1917 г. хорошим, храбрым и амбициозным офицером. Академическая неудача больно ударила по его самолюбию. Он ушёл в частную размеренную жизнь в провинциальном Оренбурге, отказался от карьеры. Однако в условиях катастрофы 1917 г. в нём возродилось стремление к самореализации. Он принял новые правила игры и сам стал активно играть по ним, уловил веяние времени, несмотря на то что в обстановке 1917 г. будущее выглядело весьма неопределённым.

Порождённый 1917 годом, он стал во многом типичным продуктом той эпохи и характерным казачьим политиком. Прежде всего, уже в 1917 г. перед нами предстал совершенно другой человек — карьерист, приспособленец, достаточно изощрённый демагог и интриган. Фигура малопривлекательная. При этом Дутов не шёл на поводу у толпы, не был ничьей марионеткой, что приписывали ему позднее некоторые недобросовестные авторы, а действовал так, как считал правильным. Он хитрил, старался уйти от ответственности, иногда вёл двойную игру.

В атаманы Дутов попал, конечно, на волне своей петроградской популярности. Однако он превратился в казачьего вождя, в какой-то степени выразителя казачьих интересов. В годы Гражданской войны Дутову удалось повести за собой тысячи казаков. Почему это произошло? Явилось ли это следствием политики большевиков или же стало результатом неизбежного повышения роли личности в условиях Смуты, авторитета Дутова и его действий? Скорее всего, истина находится где-то посредине.