КОМ-3 (Казачий Особый Механизированный, часть 3)

— Я как вошёл, сразу приметил, что одна из девиц у стола возится, постукивает чем-то, как будто. А стол, я прекрасно помню, оставался перед нашим уходом совершенно пустым. Значит, возится с чем-то, что сама принесла.

— А может, это того… — Иван выгнул бровь, — штукенция какая-нибудь была для игрищ постельных?

— Слишком далеко от кровати. Неудобно было бы доставать. Я подумал, что она специально ставит там что-то, чтоб случайно не смахнуть.

— Ну, допустим.

— Итак, я отметил, что в комнате появился сторонний предмет. Своё фиксирующее устройство я сразу положил на шкаф. Девицы, надо сказать, только меня и ждали. Дальше я бы не хотел распространяться.

— Да ладно! — Иван слегка хлопнул его по плечу. — Полтора часа! Я ж говорил, Хаген молодца! А чего они заорали-то?

— Как поняли, что с ними не тот мужчина, так и…

Дверь моей комнаты хлопнула, и девицы выскочили в коридор. Беленькая, отворачиваясь к стене, поспешила в сторону лестницы, а вторая, с волосами, отливающими рыжиной, воинственно подскочила к нам, сердито глянула на меня, на Великого князя и затрясла пальцем перед носом у Хагена:

— Вы мне ещё за это ответите!

Тот вежливо улыбнулся:

— Но позвольте, мадам, вы трижды недвусмысленно дали мне понять, что в высшей степени удовлетворены происходящим…

Елизавета Старицкая (судя по описанию, это была она) едва не задохнулась от возмущения:

— Вы не можете утверждать, что это была я!

— Отчего же? У вас с вашей подружкой заметно отличающиеся голоса.

Лиза в ярости обернулась к Великому князю:

— А вы⁈ Так и будете смотреть, как в вашем присутствии оскорбляют даму⁈

Иван поморщился и негромко посоветовал:

— Лиза, прекрати себя топить… Или ты хочешь, чтобы Илья, в качестве опекуна господина фон Ярроу, просил у твоего папеньки твоей руки для него? А если того же самого захочет папаша Ксеньки Бабичевой? Как дойча делить будете? По дням недели расписывать? Не припомню, чтобы такое было предусмотрено в Российском законодательстве.

Лизавета гневно взметнула юбками и помчалась, впечатывая каблуки в несчастный пол коридора.

Если вы полагаете, что на этом всё закончилось, то нет.

— Семёныч, открой нам большую гостевую, — попросил Иван и объяснил нам с Хагеном: — Там три койки. Не придётся по этажам и комнатам бегать, собирать нас. Маленько хоть вздремнём.

В том, что нормально поспать нам не дадут, он был уверен.

И точно. Не далее, чем через полтора часа в университет прибыл пылающий гневом оскорблённой гордости Лизаветин папаша — местный, как оказалось промышленник, делец и книгопечатник. За господином Старицким волоклись: дочь (которая то краснела, то бледнела), присяжный стряпчий, декан боевого факультета (как потом оказалось, ректора не смогли разбудить, иначе бы вытащили и его), пара полицейских чинов и секретарь. Все, понятное дело, разбуженные среди ночи.

Непонятно, на что господин Старицкий рассчитывал. Если не получилось заполучить меня мытьём — так катаньем взять, что ли? Чего они точно не ожидали, так это того, что прижучить одного меня (или одного Хагена) у них не получится. Явившиеся капитан с поддержкой унтера обнаружили в комнате троих. Иван популярно объяснил им, что на любом допросе Хагена, согласно международному праву, может присутствовать его опекун — Илья Коршунов. И он, Соколов Иван Кириллович, доверенное лицо и адвокат обоих названных лиц.

06. ДА СКОЛЬКО МОЖНО?

НОЧНЫЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВА

С доводами Ивана капитан скрипя, но согласился и повёл нас в оперативно выделенный для допроса класс, где уже сидел и нахохленный декан боевого факультета, и Лизкин отец со своей свитой.

При виде замыкавшего нашу троицу Ивана господин Старицкий вскочил и воскликнул:

— Ваше императорское высочество⁈

Вот, чинопочтения у господинчика сверх меры, а рассудительности недостаёт.

— Сидите-сидите, господин Старицкий, — успокаивающе помахал рукой Великий князь. — Я здесь как частное лицо. Решил, понимаете ли, начать адвокатскую практику.

Кажется, это заявление не очень понравилось присяжному стряпчему, и начал он очень осторожно:

— Итак, господа, около двух часов назад от присутствующей здесь барышни, дочери промышленника Станислава Старицкого, поступило заявление о насильственных действиях со стороны подданного немецкой короны, — дальше он зачитал с бумажки и едва ли не по слогам: — Хагена фон Ярроу.

— Секунду! — встрял Великий князь. — Поправка: временного подданного Российской империи.

Стряпчий сделал пометки и продолжил:

— В связи с чем были вызваны соответствующие полицейские чины для задержания и помещения указанного лица под стражу. Непосредственно после задержания будут опрошены свидетели. Насколько нам известно, момент преступления застал довольно широкий круг лиц. Далее все материалы по делу будут переданы в Новосибирский императорский суд для рассмотрения и вынесения приговора.

— А теперь я хочу подать встречное заявление, — Иван обратился к полицейскому капитану. — Вы имеете право принять заявление?

Капитан несколько растерялся, но прозвучавший титул запомнил крепко: