КОМ-3 (Казачий Особый Механизированный, часть 3)

— Э-э-э… Само собой, можем принять, ваше императорское высочество.

— Великолепно. В таком случае, от лица моего подзащитного, господина Хагена фон Ярроу, прошу принять заявление о совершённых в отношении него насильственных действиях со стороны барышни Старицкой. Отягчающим обстоятельством является то, что преступление было совершено Елизаветой Старицкой вместе со своей сообщницей Ксенией Бабичевой, и не в следствие случайного импульса, а по предварительному сговору.

— Но это возмутительно! — вскинулся стряпчий. — Обвинить девицу в совершении насилия?..

— Девицу? По-моему вы смешиваете в одну кучу общественный статус и физиологию. Отсутствие следов крови на постели вам ни на что не намекает?

Папаша Старицкий пошёл пятнами:

— Ваше имп-ператорское высочество, вы отдаёте себе отчёт…

— Ещё бы! — перебил Иван. — А вы? Вам разве Лиза не сообщила, что у нас есть доказательства её агрессивного поведения?

Лизавета ощерилась, как базарная торговка:

— Вы не посмеете!

— Ещё как посмею! — Иван вынул из нагрудного кармана брелок. Но не тот, который Хагену выдавал. Лизкин, наверное. — Вот, пожалте, господа. Это будет гораздо информативнее, чем вызывать сонных студентов, которые ничего толком и не видели, и кроме визга не слышали.

— Простите, — декан несколько нервно оглядел присутствующих, — это что?.. Это запись… того, что я думаю?

— Верно. Запись преступления, — заявил Иван. Да с такой невозмутимой физиономией, словно Хаген его месяц тренировал морду кирпичом держать.

— А-а… откуда же она взялась? — уточнил декан.

— Злоумышленницы хотели снять сцену насилия. Возможно, для последующего шантажа, — изложил свою версию Иван. — Но жертве удалось освободиться и завладеть артефактом.

— Включайте! — велел суровый капитан. — Тяжесть выдвинутых обвинений требует рассмотрения любых имеющихся фактов.

Лизка густо покраснела.

Над брелком, похожим на кусочек янтаря, появилось изображение. Моя комната. Одна из девиц, полуголая (если можно так назвать тот костюмчик из ремешочков) затаилась за углом на входе в комнату, вторая стоит у стола (видать, как раз она настраивала этот приборчик)

— В комнате, судя по всему, темно? — спросил капитан, со знанием дела рассматривая сероватую объёмную картинку, на которой как раз открылась дверь и вошёл Хаген.

— Да. Обратите снимание, жертва заходит спокойно, не ожидая нападения.

— Согласен, — кивнул капитан.

Хаген на изображении закрыл за собой дверь, протянул руку к выключателю… и тут на нём повисли обе девицы. Он слегка качнулся, схватился за шкаф — а-а-а, тут-то он, наверное, и Ива́нов брелок для записи на верхнюю крышку шкафа положил! — а дальше девки начали его стремительно раздевать и завалили в постель.

— Прекратите! — взвизгнула Лиза, вскакивая.

— Да сделайте что-нибудь, за что я вам деньги плачу⁈ — заорал её отец на свою свиту.

Секретарь Старицкого подпрыгнул и прикрыл брелок рукой. Картинка скрылась под его ладонями, освещая пальцы бледными серебристыми всполохами.

Стряпчий поёжился и выдал единственное, за что он мог бы зацепиться:

— Господа, мы будем настаивать на проведении экспертизы о подлинности записи.

— Можете себя не утруждать, — продолжил выступление Великий князь. — По стечению обстоятельств, в комнате находился ещё один прибор, принадлежащий Третьему отделению. Как вы должны бы знать, господа, эти приборы защищены от наведённой информации по высшему классу. И я вам его, конечно же, не отдам. Но показать в качестве доказательства подлинности первой записи могу. Ракурс там немного другой, — Иван осклабился: — Посмотрим?

Стряпчий и капитан заговорили одновременно.

Стряпчий:

— Я думаю, не стоит…

Капитан:

— Конечно, посмотрим! Наличие подобных доказательств в корне меняет дело.

Лиза сделалась вовсе пунцовой и хотела бежать, но капитан рявкнул:

— Сидеть, барышня! — и унтеру: — Потарин, дверь закрой-ка на ключик, — лицо его сделалось суровым: — Вы что же думали? Подняли людей среди ночи ради ваших выкрутасов, обещали свидетелей — выходит, подложных? Заявление написано, дело открыто! Это вам не в песочнице фантиками играть, а государственный уголовный розыск!

— Я хочу забрать заявление! — перекосился Старицкий.

Капитан аж зашёлся:

— Вы, господа хорошие, думаете, уголовный розыск в бирюльки играет? А вы будете бумажки носить да забирать⁈ Хочу вру, хочу перевираю? Нет уж, дело нейдёт! Отделение имеет право составить на вас протокол по ложному доносу!

В таком духе они препирались ещё несколько минут, пока Старицкий не сказал:

— Господин капитан, я имею нечто сообщить вам конфиденциально, не для третьих ушей.

Капитан покосился на Великого князя и совсем взбеленился. Полагаю, он ничего не имел бы против небольшой мзды, но не в присутствии таких лиц! А ну как проверка императорская на голову свалится!