Крысолов

Однако ожидаемого ее выстрела не последовало. Мужчина неожиданно схватил ее за талию и выволок в дверь черного входа. Она даже не могла сопротивляться, а только услышала чей-то крик:

— Ленька, на кой ты ее схватил?

И мужчина, который почти нес ее вниз по лестнице, и которого видимо и звали Ленькой, ответил:

— Замолчи, беги вперед, посмотри как там шухер внизу, проскочим?

Потом они долго ехали в пролетке, приехав, спустились в какой-то полуподвал. Затем Ленька долго оттирал окоченевшие от страха ее руки и почти насильно влил в рот стакан водки. Водка раскатилась по телу чудотворной теплотой. Страх стал понемногу отходить. Леля поняла, что ее видимо, не убьют. Обратное просто не имело никакого смысла.

Внимательно присмотревшись к мужчине, который ее утащил с собой, и которого звали Ленькой, она не могла не признать, что он красив. Лет тридцати, высокий, голубые глаза, красивый чувственный рот.

А еще через час она уже сидела с Ленькой в отгороженной тонкой фанерой комнатке и тихо рассказывала о себе. Как ни странно, но об убийстве своих недавних хозяев она даже не вспоминала. Все ее внимание занимал теперь только один человек. Леонид Пантелеев. Больше на этом свете никого не существовало.

Леля, дочь польского магната пана Станислава Линчевского, изредка печально вздыхая, рассказала ему о своем отце, бежавшем четыре года назад от потрясений революции за границу. О матери, обезумевшей от нищеты, всеобщего распада и одиночества. О светлом, беспечальном детстве в имении под Белостоком. И о нудной службе сначала в галошном подотделе Красного треугольника, где она ежедневно, с 10-ти до 4-х, исполняла канцелярские работы, отпечатывая скучнейшие документы на страдающем нервным хроническим расстройством Ундервуде, дальнейшем скитании от одних хозяев к другим в качестве прислуги.

Комната, в которой они сидели, было с двумя окошками над панелью, через которые были видны лишь ноги прохожих, была сырой и неприветливой. А сама Леля, изящно-томная, с блестящими наманикюренными ноготками и стрелками подкрашенных ресниц, выглядела настолько, выглядела настолько чуждой этой жалкой обстановке, что Ленькино сердце дрогнуло…

1 мая 1922 года, здание МУРа

Влада отупело, смотрела перед собой. Она уже ничего не соображала от чтения оперативных сводок, агентурных донесений и выслушивания бесконечных докладов оперуполномоченных.

И вдруг на стол ей что-то мягко упало. Перед ней стоял Алексей и улыбался.

— Твое приглашение на праздничный сегодняшний вечер.

Сначала она не поняла про что он.

— Ну, конечно. Сегодня же праздник! — наконец дошло до нее. За последнее время она уже потеряла счет дням. А ведь на сегодняшний вечер у нее было столько планов! — Ты придешь? — спросил Алексей.

— Конечно, — ответила Влада.

Она взглянула на пригласительный билет. Дорогой товарищ Воронцова! Организационная комиссия по проведению праздника Первомая приглашает вас на торжественный вечер. Доклад товарища Сергеева. Художественная часть.

— Что, танцы будут? — спросила Влада.

— Говорят, — как-то потупившись, ответил Алексей. — Может, потанцуем вечером, — не то утвердительно, но то вопросительно добавил он.

Влада внимательно, чуть прищурившись, посмотрела на Алексея. Потом слегка улыбнулась.

— Может быть, и потанцуем, — загадочно произнесла она.

Вечер проходил в Колонном зале. Окна были ярко освещены, парадный вход украшен кумачом. Рядом с входом толпились люди, в основном вышедшие покурить. Влада успела заскочить домой, переодеться и привести себя в порядок. Сегодня она надеялась произвести фурор. Такой нарядной ее в конторе еще не видели. Ей безумно захотелось одеться действительно как женщине, снять это безликое платье, в котором она обычно ходила на работу, превращающее ее в нечто среднее между мужчиной и женщиной.

Внутри победно играл духовой оркестр, сотрясая стены. Алексея Влада заметила на ступеньках перед дверью. Он стоял и курил, спрятав папиросу в кулак. Сегодня он тоже выглядел не так, как всегда. На нем был френч, белая рубашка, начищенные ботинки. Он постригся и причесался.

— Заметно, как уровень культуры растет у работников МУРа. — Влада совершенно незаметно подошла к Алексею, и тот от неожиданности вздрогнул. Обернувшись, он улыбнулся.

— Давно ждешь? — спросила Влада.

— Нет, там еще не началось… Вот, вышел покурить… — неуверенно ответил Алексей.

Они прошил внутрь. По светлому залу прогуливались мужчины и женщины. Чувствовалось приподнятое настроение. В воздухе витал запах пудры, легким табаком и еще чем-то неуловимым, чем пахнут праздники.

Они немного прошлись и тут всех пригласили в зал.

Как-то совершенно незаметно для себя они оказались в первых рядах. Отсюда хорошо была видно сцена, на которой стоял накрытый красной материей стол президиума и трибуна. За столом уже сидели товарищ Сергеев, второй секретарь Московского комитета партии, Илья, еще несколько незнакомых Владе людей.

Сергеев начал делать доклад. Он говорил о текущем моменте, о сложностях в работе, затронул тему убийства в Швейцарии нашего посла Воровского.