Работа над ошибкой

– Как что? Владел бы, пользовался. Разве плохо? Свой парк, дом.

– У тебя двадцать с лишним стульев за столом. Для кого они? Ты живешь один. Куда тебе столько?

– Подрастешь, поймешь.

– Нет, ну серьезно.

– Возможно, я решу обзавестись семьей. Я этого не исключаю.

– Есть кандидатура?

– Возможно.

– Я ее знаю?

– Хватит об этом. Мне пока и одному неплохо.

– Лично мне хватает того, что я имею. Главное, чтобы была возможность спокойно заниматься любимым делом. Теплая постель, вкусная еда. Что еще нужно-то? Знаешь, меня все это совершенно не возбуждает. Богатство, я имею в виду.

– Ты рассуждаешь как бессребреник, – усмехнулся Ян. – Бери пример со своей сестры. Алена вот быстро сориентировалась. Если твои нужды минимальны, ее аппетиты не столь скромны. И они будут только расти, уж поверь. Я ее понимаю: к хорошему привыкаешь моментально. Она, в отличие от тебя, хочет пожить по-человечески. И ты должен с этим считаться. Сам же вчера красиво так распинался по поводу заботы о других. Вот и будь последователен. Хорошая философия, придерживайся ее. А мы, так сказать, будем заботиться о тебе. Вместе мы завоюем весь мир. Мои возможности плюс твои способности. Ого-го!

– Скажешь тоже, способности. Средней руки пианист, если мерить по-взрослому.

– Напрашиваешься на комплимент? В тебе и правда что-то есть, даже без скидок на возраст. Ты отличный пианист. Но что важнее, интересный композитор. «Теллура» вышла диво как хороша.

– Спасибо, конечно, но посмотри, что творят Двое. Вот где искусство!

– Перестань, они ничего не изобретают – они лишь воспроизводят. Можно показать им картинку с домом, который ты хочешь, и они его сделают.

– Ну, так покажи им Баха.

– Они сделают Баха. Они попросту скопируют его. Вот и все.

– Ты уже пробовал?

– А как же? Это был бы идеальный расклад.

– Поэтому тебе нужен я?

– Ну-у-у. Жизнь богача это уже кое-что, но хотелось бы и о вечной славе позаботиться. Мы это уже обсуждали.

Ян остановил Эмиля у колодца.

– Хочешь пить? Вода здесь сладковатая на вкус. В жизни не пробовал ничего подобного, – хвастался Ян.

– Можно попробовать, – пожав плечами, согласился Времянкин.

Ян столкнул ведро с края оголовка в колодец. Деревянная кадка полетела вниз, утягивая за собой металлическую цепь, намотанную на ворот. Тот почти беззвучно вращался вокруг своей оси. Эмиль хотел заглянуть в колодец, но Ян придержал его за плечо.

– Подожди, пока ведро достигнет дна, потом посмотришь.

Послышался всплеск воды, ворот остановился. Ян принялся вытаскивать ведро, наматывая цепь на деревянный цилиндр. Встав на носочки, Эмиль смотрел, как из темноты колодца поднималось покачивающееся зеркало, в котором отражались голубое небо и силуэт его кучерявой головы. Ян закрепил ворот, вытянул ведро, поставил его на край оголовка, снял с крючка ковшик, зачерпнул из бадьи воды и протянул Эмилю.

– Пробуй.

Времянкин принял резной черпак и сделал глоток.

– И правда вкусно! Хороша водица, – Эмиль отпил еще.

– Я же говорил! – улыбался Ян. – Только не спеши, вода холодная. Болеть нельзя, у нас много работы.

Эмиль жадно пил из ковша, поглядывая на одноэтажные постройки рядом с садом.

– А-а-а, – выдохнул он, оторвавшись от черпака. – Невероятно!

Ян, смеясь, принял у него опустошенный сосуд.

– А что это за постройка? – спросил Времянкин.

– Что? – будто не расслышав, переспросил Ян. Он отвернулся, чтобы повесить ковш на крючок.

Эмиль указал рукой на невысокое кирпичное сооружение.

– Вот это.

– Это? – снова переспросил Ян, кивнув в сторону здания. – Да так, подсобное помещение для хранения инвентаря. Лопаты, знаешь ли, грабли – все в таком духе.

Ян щелкнул гортанью. Эмиль посмотрел на него снизу вверх. Но тот с серьезным видом отвлекся на наручные часы.

– А время-то… Думаю, пора начать репетицию.

Не дожидаясь ответа, учитель направился к донжону. Времянкин еще раз взглянул на постройку, вопрос о которой спровоцировал у Яна горловой спазм, и последовал за педагогом.

Начали с разминки. Гимнастика для рук, разработанная Яном, помогала легче переносить серьезные нагрузки, связанные с исполнением классической музыки. В этом Ян был настоящим спецом. Для неокрепших суставов Эмиля это было особенно важно. Ян внимательно следил за работой каждого пальца обеих рук своего подопечного, делал замечания, давал советы. Казалось, что его студия, как операционная хирурга, была местом стерильным. Будто все угрозы внешнего мира остались за дверью – ни вирусов злобы, ни бактерий вражды. Вся недосказанность на время отступила. В воздухе витало сплошное взаимопонимание.

Разбор программы начали с Прокофьева. Инструмент звучал безукоризненно. Комната уплотняла звук, делала его бархатистым. Времянкин смаковал каждую ноту. Музыка лилась. После нескольких прохождений Ян сделал аудиозапись. Во время кофейной паузы они с Эмилем несколько раз прослушали фонограмму, выявили недочеты и после перерыва принялись исправлять их. Затем был обед. Уставшие от звуков Ян и Эмиль ели в тишине. После дневной трапезы с новыми силами принялись за дело.