Семь подземных королей

«Поистине это самая непонятная страна в мире! — подумал он. — Вчера они приветствовали высших, дрыгая пятками, а сегодня машут перед ними кулаком!..»

На площади показался другой лакей, и Билан, помахав перед ним на всякий случай кулаком, обратился к нему.

— Прошу прощения, почтенный, в каком ранге вы изволите состоять?

— У меня ранг помощника четвёртого лакея, а зовут меня Фенелла.

— О, так ты равен мне по званию, друг Фенелла, и я могу свободно разговаривать с тобой, — обрадовался Билан.

— Я знаю, по какой причине ты попал сюда, Руф Билан, и потому не могу называть тебя другом, — холодно возразил Фенелла. — Но из чувства человечности я буду с тобой разговаривать и отвечу на вопросы, которых у тебя, наверно, накопилось немало.

— Да, у меня их множество, — подтвердил Билан. — Прежде всего, я просил бы объяснить, что означает смена оранжевого цвета жёлтым. Я хочу знать, почему у вас сегодня совсем не тот способ приветствовать высших, что был вчера. Я хочу знать…

— Довольно, довольно! — перебил его Фенелла. — Твои вопросы далеко не простые, и они связаны между собой. Чтобы ответить на них, я должен хотя бы коротко рассказать тебе историю нашего государства. Но я иду обедать. Может быть, ты пройдёшь со мной на кухню, и там мы поговорим за тарелками супа?

— Я страшно голоден и с радостью составлю тебе компанию.

И оба новых знакомца вошли во дворец.

Немного истории

Когда Руф Билан и Фенелла уселись за столиком в ожидании, пока поварёнок принесёт им есть, Фенелла заговорил:

— Видишь ли, Билан, тебе повезло, что со своим вопросом ты обратился ко мне. Мало кто в стране мог бы ответить тебе с такой полнотой и ясностью. Дело в том, что я смолоду и до недавнего времени был летописцем, и прошлое подземного царства известно мне так же хорошо, как ловчему Ортеге Заповедник, где он ловит Шестилапых.

— Почему же ты бросил своё занятие и пошёл в лакеи? — спросил Руф Билан. — Насколько я понимаю, должность летописца гораздо почётнее лакейской.

— Это бесспорно, но я не по доброй воле сменил род службы, — с горькой улыбкой молвил Фенелла. — Я имел неосторожность вписать в летопись несколько критических замечаний по адресу семи королей. Я предназначал это для грядущих поколений, не рассчитывая, что мой труд попадёт на глаза его величеству Барбедо, так как он за всю жизнь ни разу не брал в руки книгу. Но, на мою беду, умер королевский сказочник, Барбедо одолела ночью бессонница, и он заставил министра Кориенте читать ему мою летопись… и вот с тех пор я — лакей!

Руф Билан выразил разжалованному историку сочувствие, а в душе порадовался его несчастью. Ведь если бы Фенелла по-прежнему занимал своё высокое положение, то не разговаривал бы с ним, Биланом.

— Но я обещал тебе рассказать о том, почему сегодня государственный цвет вместо оранжевого стал жёлтым. Я не знаю, с каких пор и почему наши предки поселились в Подземной стране, но ими издревле правили короли. И вот пятьсот лет назад у нас царствовал король Тубаго, на беду нашу чересчур чадолюбивый…

— Разве можно быть слишком чадолюбивым? — удивился Руф Билан, накидываясь на суп, который подал ему поварёнок, помахав у него перед носом кулаком, и так близко, что чуть не смазал его по лицу. Видно, это было сделано из озорства, потому что мальчишка удалился, фыркая.

— Любовь к детям не всегда бывает разумна, — сказал Фенелла. — У короля Тубаго было семь сыновей. И он всех так любил, что не мог выбрать себе наследника. Ему всё казалось, что, отдав предпочтение одному, он обидит остальных. И Тубаго додумался до мысли, которая показалась ему превосходной. Он издал закон, гласивший, что после его смерти все семь сыновей будут царствовать поочерёдно, по месяцу каждый.

— А чем нехороша эта мысль?

— От неё-то и пошли все наши несчастья, — отвечал Фенелла, прихлёбывая суп. — После кончины Тубаго его сыновья сразу заспорили, кому из них царствовать первому. Королевич Вагисса был самый длинный, и он утверждал, что порядок правления следует установить по росту. Толстяк Граменто требовал взвесить братьев, и первым станет царствовать тот, кто всех тяжелее, так как бóльшему весу соответствует и бóльший ум. Самый сильный из наследников, королевич Бофаро настаивал на принципе: «Сила рождает право». Он применил это принцип на деле, и в результате некоторые из спорщиков недосчитались зубов, у других были подбиты глаза, вывихнуты или поломаны руки и ноги… В конце концов, согласились принять порядок, установленный природой: править по старшинству. Первым вступил на престол королевич Дацциаро под именем короля Дацциаро Четвёртого, потому что до него жили три короля этого имени.

— Эта штука у вас великолепна, — сказал Руф Билан, управляясь с огромной порцией краба. — Откуда вы её достаёте? У нас такой не водится.

— Этих крабов придворные рыболовы вылавливают в Срединном озере. Они идут исключительно к королевскому столу.

— А вот мы же их едим?

Фенелла хихикнул.

— Ты, верно, слишком наивен, если не знаешь простой штуки: что едят короли, то едят и лакеи, и иногда вперёд королей.