Студенты и совсем взрослые люди

Он всегда согревал Зосю. Особенно ноги. Это было смешно. Зося всегда ложилась на спину, он на левом боку. Она просовывала ледяные ступни меж его бедер и отогревалась, как в печке. Болтала или просто мурлыкала. Он дышал её волосами и заводился до дрожи. А она не торопилась.

Девочки любят дразниться. Особенно когда рядом.

От этой мысли ему стало сложнее шагать рядом с Зосей. Он, вроде бы как иззябнув, запахнул плащ, радуясь, что на нем такие узкие джинсы.

– Видишь, какой здоровенный дворец? Мы разве с тобой здесь не ходили? – он подбородком показал на здоровенное здание (руки были заняты).

– Вижу. А что здесь? Институт какой-то?

– Ну… Не совсем институт. Дворец. И не совсем дворец.

– Что значит: «не совсем дворец»? Ты почему так дрожишь? Замёрз?

– Замёрз что-то.

– А рука горячая. Ух, я тебя согрею завтра! Ты почему меня сюда привел, хитрый Эл? Ну, что молчишь?

– Это Дворец бракосочетаний, – он замолк, потом повернулся к Зоське, нахмурился. – Зайдём?

Зося посмотрела на него внимательно-внимательно. Потом взяла из его едва дрожавших губ сигарету, затянулась, не отводя взгляда. Выдохнула дым в сторону. Прикусила нижнюю губу. Ещё помолчала.

– А давай.

И они пошли по мосту, и повёл их в будущее по мосту своего имени сам лейтенант Шмидт, русский офицер и мечтатель.

4

– Что вам, молодые люди?

В пустоте мраморных лестниц и переходов с высоченными мраморными статуями официальный голос разнёсся нескончаемым эхом: «Что вы суть люди? Люди… Лю-ди…»

– Э-э-э… А где здесь женятся?

– Здесь сочетаются браком. А кто жениться собирается?

– Мы.

– Дети… Рабочий день заканчивается. Шутить будете, когда повзрослеете. Через года три приходите.

– Мы не дети!

– А сколько вам?!

– Девятнадцать.

– Паспорта покажите, – престарелая регистраторша, весьма миловидная, между прочим, женщина лет сорока, недоверчиво изучила странички. Даже ещё полистала, словно искала печать яслей или детского сада. – Да-а-а… И когда же вы хотите пожениться?

– А сегодня можно?

– Молодой человек! Шутить будете на свадьбе. Если захотите, – она строго блеснула модными «кошачьими» стёклышками очков. (Очки регистраторше были очень к лицу. Она это знала.) – Сначала подайте заявление. Потом через три месяца придёте. Если захотите, – повторила она.

– Через три?!

– А вдруг вы передумаете? А вы, девушка, что молчите? А вдруг передумаете?

Зося внимательно, даже чересчур внимательно, изучила зачёс на голове регистраторши, дуги тщательно подщипанных бровей, стрелки на ресницах, табачную крошку, прилипшую к розовой помаде. Мгновенная дуэль разновозрастных взглядов. Алёшка отчётливо увидел вспышку искр, услышал скрежет клинков. Со всем отработанным на экзаменах спокойствием молодая женщина нагло подержала паузу, пока взрослая женщина не залилась лёгким румянцем.

– Мы-не-пе-ре-ду-ма-ем.

Алёшка засиял самой телячьей улыбкой и закивал, как китайский болванчик.

– Ну хорошо, – регистраторша могла бы заморозить взглядом стадо мамонтов, но влюблённым физикам с кафедры глубокого холода было всё равно. – Пойдёмте.

Она всласть их помучила – что и где писать. Алёшка запорол два бланка. Зося написала своё заявление идеально, с первого раза. Сидела напротив, надувала губки, веселилась и смотрела, как он психует. Регистраторша обречённо сдалась. Она позабыла про городской стиль, по-деревенски подперла щёку кулаком и смотрела на счастье этих сумасшедше молодых сумасшедших детей.

– Всё? Проверили, молодые люди? Всё проверили?

– Да. Д-да. Сейчас. Секунду. Д-да. Да.

– Да.

– Платите пошлину.

– П-п? Пошлину?

– Да. Три рубля.

– С-сейчас. У тебя есть деньги?

Зося пошарила по карманам плаща.

– Рубль. А у тебя?

– Рубль… Девяносто…

Регистраторша разглядывала их с исключительным спокойствием. Непостижимая улыбка гуляла на её губах. Был бы там великий Леонардо со своим отточенным сфумато… Бездна смыслов.

Струйка холодного пота потекла вдоль позвоночника обалдевшего жениха. Вдруг! Он вспомнил! Алёшка вскочил, как ужаленный, и еле втиснул пальцы в карман джинсов. Нащупал мелочь.

– Ещё… Двадцать… Ещё две.

– У нас есть достаточная сумма, – величественно возвестила Зоська.

Регистраторша поджала губы.

– Хорошо.

Она оформила квиток, отдала этим. Этим самым.

– Жду вас… Сейчас… Двадцать шестого сентября. Да. Двадцать шестого, в пятницу. Вам повезло. Как раз потом суббота и воскресенье.

И улыбнулась.

– Приходите.

Напыщенные двери за спиной хмуро бухнули в притвор. В тени дворца простуженный ветер выдул из них остатки тепла. Алёшка помог притихшей Зосе поднять воротник плаща. Подержал за уголки воротника, заглянул в тёмные глаза, притянул и поцеловал.

– Хочешь мороженого?

– Очень.

– Любишь?

– Очень.

– Спасибо.

– Это тебе спасибо.

Возле Медного всадника они купили по вафельному стаканчику мороженого. Минус шесть копеек из их общего бюджета.

– Ну, куда сейчас?

– У меня через час консультация. Потом – не знаю, – Зося легко запрыгнула на тумбу ограды, играючи сделала «ласточку». – Ты хочешь удрать? Ну вижу же, хочешь.

– Хочу. Может, со мной поедешь? – Алёшка уже научился не удивляться её акробатическим выходкам.