«Zero»

Всё случилось как бы само собой. После нашего знакомства в течение двух дней я постоянно размышляла о семи проклятых вопросах. По ночам, то и дело просыпалась. Днём не могла сосредоточиться. Вопросы терзали меня, как жук-точильщик, как зубная боль, как наваждение. На вопрос, который они могли бы задать: а что, собственно говоря, производит такое сильное впечатление в этом фильме, — у меня не было исчерпывающего ответа.

Я принялась обсуждать проклятые вопросы с окружающими. Коллеги смотрели на меня с циничным сочувствием. В журналистской среде такое сочувствие неизбежно. Всякий, кто слишком всерьёз воспринимает скандальные происшествия и трагические события, становится жертвой сострадания. Обычно коллеги-журналисты сострадают каждому, кто не равнодушен к сообщениям о гибели ни в чём неповинных людей, кто, принимая душ, начинает вдруг экономить воду, задумываясь о судьбе умирающих от засухи. Сочувствуют и тем, кто не в состоянии заказать в ресторане по пять блюд, а затем, пресытившись, отправляет их на помойку. Какая разница, что каждые три минуты во всём мире от голода умирает один ребёнок. На меня смотрели так, как смотрят на круглую дуру, романтиков и неудачников.

Я понимаю своих коллег. Быть может, и я бы смотрела точно так же на саму себя, если бы увидела себя со стороны. Я не сердилась на них. Просто предлагала посмотреть фильм.

В ответ я только и слышала: «Да, конечно, разумеется», или: «Вот, погоди, как только появится свободное время». Мой муж обвинил меня в распространении теории заговора. «Это очень характерно для тебя, — говорил он. — У тебя всегда кругом таинственные интриги, оккультные силы, плетущие заговор по захвату власти над планетой. Но жизнь, дорогая, это не кино про агента 007. Нет никакого дьявольского злодея. Всё гораздо сложнее и запутаннее».

В ответ на семь вопросов, поставленных в фильме, он сказал, что американцы великие путаники, Буш известный кретин, о чём написана целая книга, а ЦРУ всё время ведёт себя с наглым упрямством. Подумаешь новость! Но сравнение с Пёрл-Харбор — нет уж, уволь! Это чересчур! Тезис о том, что нападение на ВТЦ — самопровокация с целью предоставить Бушу алиби для поглощения очередного куска планеты, — нет. Уволь! Подобный тезис — это самое настоящее свинство. Лучше прекрати трепаться об этом. А то все подумают, что ты ностальгируешь по славным Семидесятым. Тоже мне, придумали контринформацию! Что-то вроде Белоснежки с классовых позиций и семи гномов-пролетариев.

Кстати, своему мужу я даже и не предлагала посмотреть фильм. Заранее знала, что он сделает с кассетой, как только я успокоюсь и перестану рассуждать на эту тему. Единственное, что я сказала ему, так это о приглашении на ужин американской семьи.

— Вот и отлично, — сказал муж, — пойду куплю свежей рыбы, приготовлю суши и тартар из тунца.

На кухне споры с мужем бесполезны. Всё-таки мои американцы ньюйоркцы, а не обитатели Среднего Запада. Правда, на всякий случай, желая угодить Сеймуру, я решила приготовить собственноручно спагетти а ля карбонара.

Ужин прошёл в полной приятности и гармонии. Блондинка, которую, как оказалось, зовут Джинни, а белокурого мужа Гарольд, работали в архитектурном ателье. Джинни тридцать шесть, а Гарольду тридцать восемь лет. Они смешили нас бесконечными анекдотами про Буша, уверяли, что он ни за что не будет переизбран, с похвалой отзывались о Синди Шин (Cindy Shean), матери погибшего в Ираке солдата. Она основала ассоциацию родителей погибших солдат, которая борется против войны в Ираке. Когда они узнали, что однажды я взяла у неё интервью, то Джинни и Гарольд принялись благодарить меня, будто я оказала услугу их ближайшему родственнику, какой-нибудь сумасшедшей тётушке, к которой окружающие относятся без должного уважения.

Когда Сеймур и младшая сестра по имени Фрэнни (стало быть, Джинни тоже очень любит романы Сэлинджера!) в отличие от римских сорванцов дисциплинированно, как и подобает воспитанным детям, отправились в спальную комнату, атмосфера за столом стала более задушевной. Разговор о фильме затеял мой муж. Видно, ему захотелось попрактиковаться в английском языке, который у него хромает на обе ноги. Представьте себе, фильм был упомянут в качестве доказательства моей чрезмерной пассионарности.

Как обычно, муж дружелюбно подтрунивал надо мной. Я выскочила из-за стола, стараясь разрядить совершенно неуместное нервное напряжение. Драматическим тоном спросила, не хотят ли гости посмотреть фильм? Он потряс меня, а вот мужа настроил на скептический лад.

— Дети уже спят, фильм длится не более шестидесяти минут… Потом подброшу вас до гостиницы, так что не придётся будить Сеймура и Фрэнни, — предложила я.

В гостиной наступила тишина. Муж, как всегда, попытался отшутиться, мол, такой приятный вечер не надо портить печальными аккордами.

По счастью, на помощь поспешила Джинни. Видимо у неё сработал инстинкт школьницы-отличницы. Меня же пробирал нервный озноб. Над моим многолетним браком нависла угроза.