Жизнь взаймы

Она с удивлением смотрела на орхидеи, рассыпавшиеся по полу. Она знала, что это за цветы и откуда они. «Не может быть, — подумала она. — Это просто какое-то дикое совпадение, это другие цветы, не те, другие, просто похожие»! В то же время она осознавала, что таких совпадений не бывает, и что таких орхидей в деревенской цветочной лавке просто не могло быть. Она сама спрашивала там, и цветов не было, поэтому она заказала их в Цюрихе. Лилиан посчитала цветы. Их количество совпадало. Потом она обратила внимание на то, что на одном из цветков внизу не хватало лепестка. Как раз это бросилось ей в глаза, когда она получила эту посылку из Цюриха. Это не могло быть случайностью — цветы, лежавшие перед ней на ковре, были те самые, которые она положила на гроб Агнес Самервилл.

«Я становлюсь истеричкой. — подумала Лилиан. — Это же вполне можно объяснить, ведь не бывает цветов-приведений, которые вдруг становятся явью! Это чья-то безобразная шутка, которую сыграли со мной! Но почему? Да ещё таким мерзким способом! Как могли эти орхидей снова оказаться здесь? А эта перчатка в букете, похожая на символ мафиозных приведений, как мертвая, почерневшая рука хватает меня за горло из глубины могилы»!

Она обошла вокруг злосчастной ветки, будто это действительно была змея. Цветки на ветке не казались ей больше цветками: прикосновение к смерти сделало их зловещими, а их белизна стала белее всего того, что ей доводилось видеть прежде. Она быстро открыла дверь на балкон, осторожно взяла в руки тонкую упаковку и вместе с ней — ветку орхидеи, и вышвырнула всё это на улицу. Следом полетела и коробка.

Какое-то время она вслушивалась в туманную даль. Оттуда доносились голоса людей и звон колокольчиков на проезжавших мимо санях. Она снова вошла в свою палату и увидела лежавшую на полу перчатку. Теперь она узнала её и вспомнила, что она была у неё на руке, когда они вместе с Клерфэ сидели в баре отеля «Палас». Она тут же подумала о Клерфэ, но никак не могла понять, причём тут он. Ей нужно было срочно выяснить это? Как можно скорей!

Прошло несколько секунд, прежде чем он подошел к телефону.

— Вы вернули мне мою перчатку? — спросила она.

— Да. Вы забыли её в баре.

— И цветы прислали тоже вы? Я имею ввиду орхидеи?

— И цветы тоже. А вы разве не заметили мою открытку?

— Вашу открытку?

— Вы её не нашли?

— Нет! — у Лилиан стоял комок в горле. — Ещё не нашла. А где вы достали эти цветы?

— Купил в цветочной лавке, — ответил Клерфэ. — А почему вы спрашиваете?

— Это лавка в нашей деревне?

— Да, а в чём дело? Они что — ворованные?

— Нет, не ворованные, а впрочем — да. Но я точно не знаю.

Лилиан замолчала.

— Мне подъехать к вам? — спросил Клерфэ.

— Пожалуй.

— Во сколько?

— Через час, когда здесь всё успокоится.

— Ладно, через час я буду. У служебного входа?

— Хорошо!

Лилиан положила трубку со вздохом облегчения. «Слава Богу, — подумала она, — что был хоть кто-то, кому ничего не надо было объяснять, кто-то, к кому я равнодушна и кто не проявлял о мне заботы, как это делал Борис».

Клерфэ стоял у двери бокового входа. — Вы не можете терпеть орхидей? — спросил он, показывая на снег.

Цветы и упаковка всё ещё лежали на снегу под балконом. — Где вы их взяли? — спросила Лилиан.

— Купил в небольшой цветочной лавке внизу, недалеко от деревни. А в чём дело? Они что — завороженные?

— Эти цветы — те самые, — с трудом выдавила из себя Лилиан, — вчера я положила их на гроб моей подруги. Я видела их ещё, прежде чем гроб вынесли. В санаторий цветы никто не возвращает, выносят всё. Я спрашивала об этом нашего санитара. Всё вывозят в крематорий. Я не могу представить себе, как.

— В крематорий? — переспросил Клерфэ.

^{— Да}.

— Бог мой! Магазинчик, в котором я купил цветы, — как раз недалеко от крематория. Это жалкая лавчонка, и я очень удивился, откуда у них такие цветы. Теперь всё ясно!

— Что ясно?

— Вероятно, кто-то из рабочих крематория вместо того, чтобы сжечь, прихватил их и продал в цветочную лавку.

Она удивленно уставилась на него. — Неужели это возможно?

— А почему бы и нет? Цветы — это цветы и в общем мало чем отличаются один от другого. При этом вероятность, что тебя на таком деле смогут поймать, крайне мала.

Ведь это немыслимая случайность, что ваши редкие орхидеи вернулись к вам же в руки.

Никто этого просто не мог знать заранее.

Клерфэ взял Лилиан за руку. — Что же нам теперь делать? Будем и дальше оставаться в шоке или посмеёмся над несокрушимым духом предпринимательства человечества? Я предлагаю посмеяться, и если мы это не сделаем прямо сейчас, то в наш прекрасный век вполне можем утонуть в море слез.

Лилиан продолжала смотреть на цветы. — Мерзость, — прошептала она, — красть у покойной.

— Это не большая и не меньшая мерзость, чем и многое другое, — возразил ей Клерфэ. — Я тоже никогда бы не подумал, что смогу обшаривать трупы в поисках сигарет или куска хлеба, но, тем не менее, делал это. То была война. Вначале было противно, но к таким вещам привыкаешь, особенно, если тебя душит голод и ты долго не курил. Давайте-ка пойдемте, выпьем чего-нибудь!