9b58864f25e6442ef7bd155c13772be4

Я был заключен в своих покоях, как в темнице – даже прогулки по саду запрещались, никто не разговаривал со мной, а наложницы были настолько глупы, что не могли поведать ничего толкового. Если честно, то дни мои были окрашены постоянным страхом за собственную жизнь, ибо я не ведал о том, что творится за стенами моих роскошных покоев, не мог даже перемолвиться словом с матерью и все время ожидал, что молчаливые стражи, получив какой-то одним им понятный знак извне, превратятся в моих убийц. Пожалуй, эти переживания изменили меня. Мой брат, как ты знаешь, погиб от лютой болезни. Она же поразила многих жен и не пощадила даже младенцев. Я остался единственным наследником. И я не хочу для своих сыновей того же, что пришлось пережить мне. Именно поэтому у меня всего двое сыновей. Один взойдет на трон, а второй будет править в отдаленной провинции. И никаких больше Золотых клеток. А кадын… Просто так было нужно, чтобы не прервался род. Я постарался брать на ложе женщин с широкими бедрами и крепкими телами, таких, которые легко выносят и родят. Но сердце мое в их присутствии не пело.

Азиз кивнул. Мы помолчали. Я размышлял – действительно, отчего самые прекрасные девы нашей страны оставили меня равнодушным? Почему сердце не трепетало и не трепещет сейчас при взгляде на их белые, гладкие тела? Отчего не волнуют меня ни гиацинтоподобные волосы, ни большие влажные глаза? Почему мягкие движения и жаждущие взгляды вызывают лишь мимолетное раздражение, не больше? Кто знает… я во всяком случае не ведал тайн собственного сердца.

- Знаешь, Азиз, - продолжил я прерванный разговор, - дети довольно милые. Ты когда-нибудь держал в руках младенца?

- Нет, - Азиз качает головой, его глаза внимательно меня изучают, словно пытаются прозреть сквозь кожу и плоть, постичь саму суть, составляющую мое существо.

- Незабываемое чувство, когда маленькое существо сопит на твоих руках, кряхтит, сжимает кулачки, и ты понимаешь, что в этом создании – часть тебя. Я с нетерпением ждал, когда сыновья хоть немного подрастут, думаю, что сейчас самое время отлучить их от матерей.

- Но ни одному из них нет семи! – удивляется Азиз, его глаза тревожно блестят.

- Знаю. Соображения таковы: наши отношения с кадын… не особенно теплы. Разгневанные пренебрежением и ссылкой, обе наверняка попытаются настроить мальчиков против жестокого отца. Дети же так доверчивы.

- И кого же султан выбрал в наставники для своих сыновей?

- Увидишь.

В покои обеих кадын, Сирхан позаботился о том, чтобы это произошло одновременно, зашел десяток янычар. Оторопевших уста и побелевших кадын быстро оттеснили к стене. Расторопные слуги, пришедшие с янычарами, стремительно подхватили на руки шехзаде и вынесли их из комнат.

Когда растерянные кадын отошли от потрясения и поняли, что их львят отняли, то обе были в ярости. Каждая по-своему. Однако действовали женщины на удивление похоже. Обе попытались сначала просто отговорить меня, обволакивая сладкими речами, но на меня их слова не имели воздействия, тогда кадын надели прекраснейшие, самые дорогие одежды, украсились каменьями и попробовали заманить меня на ложе, но вновь потерпели неудачу. Их горькие слезы также не изменили моего решения. Мне было жаль их, это правда. Но себя я жалею больше. Как ни крути - у этих дам еще вполне могут появиться дети, о чем в скорейшем времени я намереваюсь позаботиться, а я, скорее всего, не решусь огорчить Азиза. Да и погибать от руки собственного сына, по-моему, весьма обидно, и я не собираюсь это допустить.

Обиженных мной женщин я привычно поручил Ияду. Янычар выполнил свое обещание, вернув мне сыновей в целости и сохранности и, чтобы все и далее шло гладко, я решил вывести женщин из состава гарема и выдать их за кого-нибудь из вельмож. Кого-нибудь помоложе, чтобы новые дети не заставили себя ждать, а там глядишь – и успокоятся. Надеюсь.

Диргам и Лейс, мои сыновья, глядели на меня мрачно. Недавно им объявили, что они будут жить в отдельных от матерей покоях и навещать родительниц лишь изредка. Эту неприятную обязанность я поручил одному из слуг, так как хотел, чтобы неприятную весть принес кто-то совершенно посторонний, кто-то, кого сыновья больше не увидят. Слуга был тщательно проинструктирован о том, как и что говорить, я наблюдал за сыновьями, скрытый в занавешенной нише.

И навестил их только вечером, после того, как немного утихли слезы и крики. Сыновья встретили меня с почтением – им объяснили, что я очень важный человек, но никакой радости я, конечно, не увидел. Знал, что так будет, ведь для малышей я просто малознакомый бородатый мужчина. Когда они были крохами, я часто навещал их. Мне нравились их крохотные пальчики и гладкие беззубые личики. Да и потом захаживал – скорчившись водил важно шагающих карапузов по дорожкам сада, срывал для них нежные цветы, тут же сминаемые в маленьких ладошках. По малолетству они наверняка меня уже забыли. Теперь мне предстоит заново завоевать их любовь.