До ее встречи со мной

Видя ее после пятидневного перерыва, он предпочитал подыгрывать жизнерадостной, динамичной, ирландской стороне ее души и поздравлял себя, что осмелился жениться на женщине с характером. Он бегло, по-хозяйски пробежал глазами по ее ладной фигуре, резким смуглым чертам и остался доволен увиденным. Частично легкость возникала оттого, что на этот раз ему особенно не из-за чего было чувствовать себя виноватым, а удовлетворение – оттого, что была пятница. Он больше всего любил свою жену по пятницам.

Что до Сью, то и она в начале уик-энда казалась довольной. Когда они сели за пудинг с мясом и почками в столовой, а из соседней комнаты долетал запах горящих в печи бревен, она делилась с ним местными сплетнями, а он рассказывал ей лондонские новости.

– И вот еще что. Помнишь, я тебе говорил, что Грэм заходил несколько недель назад?

– Помню.

– Ну так вот, он вернулся. Собственно, оба Хендрика пришли, и Грэм, и Энн.

Джек обещал им ничего не рассказывать, но сомнений у него не возникло. В конце концов, он так славился своей ненадежностью, что никто в здравом уме не стал бы ожидать, что он сдержит обещание; за свою скрытность он ведь не получит никаких наград, правда? Кроме того, жены же вообще не считаются, так?

Сью бросила на него напряженный взгляд, когда он упомянул Энн, поэтому он поторопился продолжить:

– Похоже, Грэм все еще не может справиться с ее прошлым, и бедному Джеку приходится играть роль отца-исповедника.

– Ты небось в восторге.

– Не без этого. Хотя не могу сказать, что завидую священникам, которым приходится такое выслушивать постоянно.

– Ну, у них ведь есть книжка с нужными ответами, разве нет? Посмотри в старую черную книжку, и пусть прекратят немедленно, что бы они ни делали.

Джек хохотнул, наклонился через стол и смачно поцеловал жену в висок. Умна, подумал он. Расчувствовался, подумала она.

– Так какой совет ты в результате дал?

– Я, кажется, посоветовал Энн вытащить его в отпуск, а Грэму сказал много всего, но, похоже, из всех моих советов он выбрал только возобновление онанизма.

Она рассмеялась. Энн ей никогда особенно не нравилась, всегда казалась слишком броской, немного себе на уме; она совершала слишком мало ошибок, чтобы считаться человеком. Пирожок с ничем – так она однажды охарактеризовала ее Джеку, но в тот момент это можно было оправдать смягчающими обстоятельствами. А Грэм – ну, Грэм довольно милый, но немножко… слюнтяй, что ли. Надо же – парится из-за прошлого. У большинства людей в настоящем достаточно всякого, чтобы не смыкать глаз по ночам, если хочется именно такого.

– По-моему, уровня царя Соломона ты пока что не достиг.

Джек рассмеялся и стер соус с бороды.

– Забавно то, что сначала один пришел ко мне на консультацию и настаивал, чтобы я ничего не говорил другой, а потом на следующий день эта самая другая пришла ровно с тем же предварительным условием.

– Похоже на какой-то фарс из жизни правительства. Прекрати размахивать своим предварительным условием.

– И я помню, что, провожая Грэма второй раз, я подумал – за этим последовала ложь, но Джека переполняли вечерние пятничные чувства, – помню, что подумал, ну, у нас со Сью есть мелкие ссоры, бывают не лучшие дни, но ничего уж такого мы никогда бы не сделали.

Он наклонился и снова поцеловал ее в челку. Она немедленно выпрямилась и стала собирать тарелки со стола.

– Да уж наверное. Мы бы нашли какой-нибудь менее сложный способ друг друга обманывать, да?

Вот ведь красотка, думал Джек, с улыбкой глядя ей вслед. Он проследовал за ней на кухню и настоял, что помоет посуду, просто для разнообразия. Они рано легли, и Джек – опять-таки для разнообразия – заранее причесал в ванной свою бороду.

После секса он лежал на спине с широко раскрытыми глазами, а Сью сонно уткнулась ему в плечо. Он думал о Грэме – о том, как своим случайным замечанием, в сущности шуткой, он вернул ему привычку дрочить двадцать лет спустя. Двадцать лет! Джек ему завидовал. По крайней мере, завидовал опыту прекращения столь длительного поста.

* * *

На следующей неделе, днем, когда Энн была на работе, Грэм сидел у себя в кабинете и наклеивал адреса на толстые желтые конверты. Пластиковые пупырышки лопались, когда он прилаживал к конвертам ярлыки, оформленные при помощи факультетской пишущей машинки. Он еще раз проверил адреса актеров по экземпляру «Спотлайта» (большинство из них были адресами агентов, но он считал, что все дойдет), взял степлер и спустился на кухню.

Мясника его заказ удивил. Он решил, что либо у господина Хендрика настали трудные времена, либо он приобрел дорогого пса. Спрашивать он не стал. Его и так мутило оттого, что он часто продавал одни и те же отрубы несчастным пенсионерам и богатым собаковладельцам.