До ее встречи со мной

Энн улыбнулась, давая понять, что удаляется. Джек пускался в одну из своих давно готовых тирад про то, как фрейдовские толкования снов либо очевидны («Женщина идет по Краутштрассе, покупает себе черную шляпу; старый мошенник берет с нее 5000 крон, чтобы доложить ей, что она жаждет смерти мужа»), либо неподтверждаемо фантазийны; про то, что пациенты аналитиков и те, кто психует в одиночестве, излечиваются с одинаковой вероятностью; про то, что с точки зрения науки о понимании людей методы писателя гораздо древнее и разработаннее; про то, что любую попытку прилечь на его кушетку на час-другой с целью предложить ему бесплатный материал для дальнейшей работы он только приветствует; про то, что они могут при этом выбрать любую роль и любую игру себе по нраву; про то, что его любимая игра (здесь плутовское подмигивание) – это игра в карты на раздевание…

Энн долила некоторым гостям вино, взбодрила приунывшую компанию в углу комнаты и огляделась в поисках Грэма. В гостиной она его не нашла и отправилась на кухню. Там какой-то бродяга раскурочивал холодильник. Приглядевшись внимательнее, она поняла, что это всего лишь Бейли, геронтолог, коллега Грэма, который, хотя и был более чем состоятелен, всегда старался выглядеть максимально потрепанным и обычно добивался в этом успеха. Он был в плаще даже в помещении; его длинные волосы выглядели бы белесо, если бы не были грязными.

– Думал поджарить потрошков, – сказал он, бросая в недра холодильника взгляд, который ясно говорил: «Собственность – это кража».

– Чувствуйте себя как дома, – запоздало разрешила Энн. – Грэма не видели?

Бейли лишь покачал головой и продолжил разворачивать полиэтиленовые пакеты.

Наверное, пошел в туалет. Она отвела на это пару минут; потом еще пару – вдруг там очередь. Затем она пошла к его кабинету, тихо постучалась и отворила дверь. В комнате было темно. Она вошла и подождала, пока глаза привыкнут. Нет, здесь он не прячется. Она бросила взгляд в сад, ближняя часть которого была освещена светом из стеклянных дверей гостиной. В дальней же, самой темной части, на альпийской горке сидел Грэм и смотрел в сторону дома.

Она быстро спустилась и задернула шторы в гостиной. Потом вернулась на кухню, где Бейли вилкой вынимал из сковородки наполовину прожаренные кусочки куриной печени. Она схватила тарелку, вывалила на нее содержимое сковородки, сунула ее ему в руку и подтолкнула псевдооборванца в сторону гостиной, строго наказав ему:

– Раздайте гостям, мистер Бейли.

Затем прошагала сквозь кухню и вышла из боковой двери наружу. Грэм сидел на большом камне, левым ботинком наступив на стебли обриеты; между ступнями была зажата полупустая бутылка виски «Хейг». Он смутно хмурился, глядя на стеклянные двери, которые теперь оказались занавешены изнутри. В этой точке пики и провалы гостевого шума выравнивались в стабильную, усредненную звуковую дорожку.

Энн было жалко Грэма, и при этом она была раздражена до предела. Это противоречие разрешилось в спокойную, профессиональную интонацию.

– Грэм, в чем дело? Или ты просто пьян?

Он не посмотрел ей в глаза и ответил не сразу. Иногда, казалось ему, жизнь исключительно из этого и состоит: жены задают тебе раздраженные вопросы. Так было на протяжении пятнадцати лет с Барбарой. Встретив Энн, он надеялся, что все это кончилось. А теперь кажется, что оно снова завелось. Почему его не могут просто оставить в покое?

– Пьян – да, – наконец сказал он. – Просто пьян – нет. Дело.

– И в чем дело?

– А. Дело. Дело, что видишь, как жена целует друга. Дело дело. Видишь, как лучший друг гладит жене… задницу. Дело дело.

Вот оно что. Где ж он стоял? Да не важно, с какой это стати Джек Лаптон не может поцеловать ее на вечеринке? Она с некоторым трудом удержалась в медсестринском тоне:

– Грэм, я поцеловала Джека, потому что была рада его видеть, а он делал все, что может, чтобы гостям было весело, чего в данный момент не скажешь про тебя. Он обнял меня, потому что… потому что он Джек. Я оставила его с Дианной и Джоани, и он был очень доволен.

– А. Прости. Прости. Виноват. Не помогал с гостями. Джек помогает. Джеку разрешают потрогать жену за попу… за помощь. Надо больше помогать. Добрый старый Джек, милый старина Джек. Дело? – обратился он к бутылке виски. – Нет дела. Пропало дело. Жена целует помощника. Дело пропало. Все пропало.

Энн сомневалась, что сможет сдержать раздражение. Она подобрала бутылку «Хейга» и пошла обратно, по дороге выливая остатки на лужайку. Заднюю дверь затворила и заперла. Она снова появилась в гостиной с бутылкой вина в каждой руке, что должно было объяснить ее отсутствие. Энн несколько раз сказала там и сям, что Грэм перебрал с выпивкой и заснул наверху. Новость постепенно разошлась кругами, и гости, сдержанно улыбаясь, начали разъезжаться. Джек, слишком поздно взявшийся за попытку отделить Дианну от Джоани, ушел с обеими.