Любовь и так далее

Вы можете понять, как я влюбилась в Оливера, но не можете понять, как я разлюбила – или не разлюбила – Стюарта? Ну, такой вопрос – уже половина ответа. Если вам понятно, «как» я влюбилась в Оливера, то, значит, не составит труда понять, «как» я разлюбила Стюарта. Одно исключает другое. За громким звуком не слышно тихого. Нет, не стоит прибегать к сравнениям. Когда кто-нибудь говорит, что любит одновременно двоих, для меня это означает, что каждому из двоих достается пол-любви. Если же твоя любовь безраздельно достается одному, других ты просто не замечаешь. Даже вопросов не возникает. Кто окажется в такой ситуации, как я, тот меня поймет. А кто не поймет, тот прибегнет к математическим расчетам.

Куда более интересный вопрос – «если». Стюарт не сделал мне ничего плохого. Да, он хотел помешать нашей с Оливером свадьбе, но день так и так вышел бы нелегкий. И хотя я нанесла ему глубокую обиду, в процессе нашего с ним расставания он сохранял практичность и готовность помочь… да что там говорить, просто щедрость. Настоял, чтобы студия сохранилась за мной. Не оспаривал развод, хотя мог бы. И так далее. Я никогда не видела в нем ни врага, ни помеху. В тех редких случаях, когда я о нем задумывалась, мое отношение к нему всегда оставалось… позитивным. Этот человек когда-то меня любил и всегда обращался со мной по-человечески.

Вплоть до одного недавнего вечера. Я до сих пор не могу прийти в себя. Это было предательством всех моих добрых чувств по отношению к Стюарту.

ОЛИВЕР: Байрон. Джордж Гордон. Лорд. Неужели вы даже эту цитату не узнали? «Ищу героя!» Вероятно, это самое ценное… нет, просто бесценное вступление, равного которому не сыщется в истории… истории.

МАДАМ УАЙЕТТ: Почему всех так интересует мой брак? Это дело прошлое. Как у вас говорится?.. Забыто и похоронено. Или вот: «Много крови утекло с тех пор» – это я от Стюарта переняла. Даже имени его, мужа, не помню. Как заявила одна из ваших рафинированных аристократок, постель – это не повод для знакомства. У меня есть дочь. Разумеется, она появилась на свет не от непорочного зачатия… нет, я в самом деле не помню, как его звали.

ЭЛЛИ: Я, конечно, не стану распространяться о том, каков Стюарт в постели. А то вы, чего доброго, побежите к нему – расспрашивать, какова в постели я. И этому не будет конца. Но, в принципе, тот случай не показателен. В свете всего остального.

ДЖИЛЛИАН: Чтобы я кого-то приревновала к Элли?! Это курам на смех.

СТЮАРТ: Нет – и все. Возможно, мы расстались не лучшим образом. Но… нет – и все. Это личное.

МАДАМ УАЙЕТТ: Quelle insolence!

ДЖИЛЛИАН: Да, я читала сценарии Оливера. Очень добротные, честное слово. С моей точки зрения. Которая не в счет. Единственное, пожалуй, – они сложноваты. Ну, знаете, подобно тому, как умствуют поэты-песенники: мол, на первом месте не музыка, а слова. Вы тоже так считаете?

Один сценарий был про то, как Пикассо, Франко и Пабло Казальс накануне гражданской войны в Испании принимали участие в соревнованиях по баскской игре «пелота». Он вызвал значительный интерес, но денег никто не дал. «А где же роль для молоденькой актрисульки?» – этот вопрос кого хочешь сведет с ума. Вслед за тем появился «Горец Чарли» – сценарий, основанный на реальных событиях: о женщине, которая выдавала себя за ковбоя. Тогда Оливеру стали пенять за отсутствие искрометности, и он переработал этот материал, чтобы получился мюзикл «Девушка с Золотого Запада» – с прицелом на грядущее тысячелетие. Потом был приквел к «Седьмой печати». Короче, вечная история, да?

СОФИ: Через час, а может быть, и раньше. Я же говорила. Потом включилась посудомоечная машина, потом грохнула входная дверь, потом я услышала, как мама поднялась на этаж выше и прокралась мимо нашей двери, чтобы меня не разбудить.

Да нет, ничего «странного» я не слышала. Почему же мама плакала?

СТЮАРТ: Да, конечно, насчет «Череполома» – «Скаллсплиттера» – это чистая правда. Зачем мне вас обманывать? Его действительно производят на Оркнейских островах. Советую попробовать.

МАДАМ УАЙЕТТ: Точно подмечено. Да, мое полное имя – Мари-Кристин. Да, мой муж, презренное убожество, которое даже вспоминать не хочется, сбежал с молодой девкой, потаскушкой, по имени Кристин. А мою младшую внучку зовут Мари. Но эти три факта связаны воедино только для меня. И для вас. Думаю, здесь простое совпадение.

СТЮАРТ: Да, наверное, мои родители могли бы мною гордиться. Ну что уж теперь. Пока они были живы, я постоянно вызывал у них легкое разочарование, и, вспоминая об этом, начинаю думать, что из-за такого отношения у меня в детстве развился определенный комплекс неполноценности. И уж во всяком случае, оно не способствовало развитию уверенности в себе. Родители умерли, когда мне было двадцать. Так что им уже не суждено мною гордиться.

Если у меня когда-нибудь будут дети, я ни в коем случае не стану их принижать, как принижали меня. Я не считаю, что детей надо баловать, но у них должно быть чувство собственного достоинства, с которым необходимо считаться. Конечно, легко сказать, но тем не менее.