Любовь и так далее

Доктор Робб спросила: может, хотя бы я что-то знаю, и я рассказала, как однажды залезла к Оливеру в архив, чтобы посмотреть материнское свидетельство о смерти. Хотя «архив» – это громко сказано. Картонная коробка, на которой написано «Голоса предков», – в ней я и порылась как-то ночью, когда Оливер ушел спать. Это все, что он сохранил от родительской семьи. Несколько фотографий, «Золотая сокровищница» Палгрейва с именем его матери и датой, – наверное, она выиграла ее в школе на конкурсе по декламации, небольшой медный колокольчик, кожаная закладка с восточным узором, очень старая и побитая игрушечная машинка от «Динки тойз», если вам интересно – красно-коричневый с бежевым двухэтажный автобус, серебряная ложечка из тех, какие обычно дарят на крестины, только Оливер никогда не упоминал, что он крещеный. Но самого главного – свидетельства о смерти его матери – я так не нашла. Только свидетельство о смерти отца – оно лежало в отдельном конверте с надписью «Доказательство».

Можно, конечно, отправить запрос в Сомерсет-Хаус, чтобы оттуда выслали дубликат, но какой в этом смысл? Очень часто бывает, что родственники замалчивают самоубийство, поэтому вовсе не факт, что свидетельство о смерти что-нибудь прояснит. На самом деле оно может, наоборот, сбить с толку. Но если там будет написано, что причина смерти – самоубийство, это все-таки будет уж слишком мрачно, да?

Да, вы правы. Если бы на тот момент имелись хоть какие-то подозрения, что она покончила с собой, то наверняка полиция начала бы расследование, ведь, по словам Оливера, мать всю неделю до выходных водила его в школу и забирала после уроков, а потом вдруг раз – и сошла в могилу: получается, что времени на расследование просто не было. Разве что… Оливеру тогда было шесть лет, а вы уже знаете, что его чувство времени очень приблизительно. Так что это само по себе еще ничего не доказывает.

СТЮАРТ: Я? Мне вовсе не нужно, чтобы в фирму заявилась налоговая инспекция.

ДЖИЛЛИАН: Прямо не знаю. Наверное, все будет зависеть от состояния Оливера. Не может же Стюарт бесконечно выписывать зарплату человеку, который сидит дома и не появляется на работе. А подачек от Стюарта я не приму. Особенно теперь.

ОЛИВЕР: У меня к вам вопрос. Кто-нибудь знает, сколько лет растет араукария – до размеров настоящего дерева? Мне требуется коновязь для моей невыезженной двухлетки.

МАРИ: Я назову его Плуто.

ОЛИВЕР: Еще вопрос. Что ты выберешь: любить или быть любимым? Одно из двух! Тик-так, тик-так. Бум-бум-бум. Гонг! Время вышло!

СТЮАРТ: Нет, фотографию я вам не покажу.

ЭЛЛИ: Нет. Хотя одну подробность про Стюарта могу вам открыть. Помните, где он живет? В доме с гостиничным обслуживанием, на узкой улочке, автостоянки только для жильцов. Знаете, что он сделал, когда я в первый раз осталась у него на ночь? За завтраком? Он дал мне пачку парковочных талонов, чтобы я ставила машину на удобное место, где меня никто не «заблокирует». Наверное, я вытаращилась на него с озадаченным видом, потому что он начал объяснять, как ими пользоваться. Берешь монетку, стираешь квадратик с датой и временем, бла-бла-бла.

Я знаю, как пользоваться парковочными талонами. Меня озадачило вовсе не это.

ДЖИЛЛИАН: Но у меня нет желания «разыскать отца». Я не сирота. Он меня знал, он меня бросил.

ОЛИВЕР: К вам еще вопрос. Я знаю, что это против правил. Правила пусть катятся к черту. Джиллиан. Благословенная Джиллиан, свет моей жизни. Как я теперь понимаю, все эти годы она очень умело мною манипулировала. А мистер Херушем и подавно. Вплоть до навешивания полок. Плутократ с ватерпасом. И вот вопрос: насколько успешно она манипулировала и вами тоже? Подумайте на досуге.

ТЕРРИ: Да, Кен по-прежнему всегда звонит, когда обещает. Спасибо, что спросили. Спасибо, что вы это запомнили. И отдельное спасибо, что запомнили его имя.

МАДАМ УАЙЕТТ: Я действительно так сказала? Я действительно сказала, что единственный непреложный закон в любом браке заключается в том, что муж никогда не уходит от жены к старшей по возрасту женщине? Не изменила ли я своего убеждения? Понятия не имею. Я даже не помню, чтобы такое говорила. И вообще – много ли я в этом понимаю?

ЭЛЛИ: Не чувствую ли я себя обманутой? В смысле, что Стюарт меня обманул? И да и нет. Самое странное: меня больше выбешивает Джиллиан. Ее отношение… Типа: можешь чуток попользоваться Стюартом, угощайся на здоровье, потому что он все равно прибежит ко мне, стоит только пальчиком поманить. Возможно, она даже не придала этому значения – ей других заморочек хватает. Но какие-то мысли у нее были. А как же иначе?

ДЖИЛЛИАН: Глупый вопрос. В жизни не слышала ничего более идиотского. Я?!

Да, Оливер ударил меня тогда, десять лет назад.

Да, Стюарт недавно меня изнасиловал.

Но Оливера я провоцировала сама. Нарочно. А Стюарта я не провоцировала. Те два случая никак не связаны. Абсолютно никак.

И на мой взгляд, это глупое определение. «Профессиональная жертва».

ОЛИВЕР: [отказывается отвечать на все дальнейшие вопросы].