Мешок в три пуда

Вс описанныя сейчасъ явленія относятся къ небольшой мстности, состоящей изъ нсколькихъ деревень, и потому, можетъ быть, ихъ нельзя обобщать; въ сосднихъ съ этими мстностями совершаются, можетъ быть, другія удивительныя явленія, но въ описываемомъ округ эти явленія вполн утвердились и приняли чрезвычайно своеобразный характеръ. Подъ вліяніемъ ихъ, жители доведены до каторжнаго состоянія, усвоили себ положительно звриный образъ жизни. Они перестали понимать вообще, что съ ними длается, и искали одного только дневного корма; не было корма — они метались въ поискахъ за нимъ; былъ онъ у нихъ — они больше ни о чемъ не заботились, вообще равнодушные къ жизни. Это не есть обыкновенная погоня за улучшеніемъ «своего матеріальнаго благосостоянія», это — просто исканіе корма, необходимаго вотъ сейчасъ, въ этотъ день, а что будетъ въ слдующій день — плевать. Они перестали о себ заботиться, потому что перестали видть себя, и заботились лишь о пищ. Эту заботу они понимали такъ узко, что, кром временнаго удовлетворенія потребности, ничего не желали, — такъ замершая мысль ихъ съузилась. Они шатались всюду, гоняясь за пропитаніемъ, рыскали за кускомъ ко всмъ людямъ, отъ которыхъ его можно получить, хватали новыя обязательства, но никогда не задумывались даже о ближайшемъ будущемъ. Сами они съ каждымъ годомъ нищали, но нищета мысли ихъ была еще поразительне: мысль о дневномъ корм сдлалась единственною мыслью, которою они жили. Чтобы дойти до такого звринаго состоянія, нужно было пережить раньше этого долгіе годы, въ продолженіи которыхъ замерла всякая человческая мысль, кром одной, ежедневно подсказываемой пустымъ животомъ; нужны были годы страданія, чтобы получилось полное безчувствіе къ нему, нужны были, наконецъ, нечеловческія условія жизни, чтобы явилось пренебреженіе къ ея улучшенію.

Разумется, Савостьянъ Быковъ не могъ въ данную минуту заботиться о какой-нибудь другой цли, кром той, ради которой онъ попался глупйшимъ образомъ на глаза Tapaканова. Но, разъ попавшись на работу и очутившись возл строющагося амбара, онъ принялся старательно и добросовстно исполнять приказъ десятника работъ, который далъ ему въ руки лопату, указалъ, гд слдовало копать, и сказалъ: «На, вотъ, копай, да смотри, идолъ, не прокопай глыбже»; посл чего Савося безъ устали, до самаго обда, металъ землю изъ назначенной ему ямы.

Шапку, полушубокъ и мшокъ онъ сложилъ на краю ямы, въ которую былъ погруженъ, и иногда поглядывалъ на свои вещи, чтобы ихъ «не сперли». Но всего больше его смущалъ мшокъ; при вид его, ему приходило на мысль сбжать изъ ямы, скучно ему стало копать землю. Онъ едва дождался обда. Обдомъ его не обидли; пришелъ онъ на работу позже всхъ, но наравн со всми получилъ порядочную краюшку хлба и сколько угодно квасу. Только квасъ не шелъ ему въ горло, очень ужь онъ проголодался. Онъ слъ возл своей ямы и, не сводя глазъ съ нея, медленно жевалъ. Хлбъ ему очень понравился.

Вдругъ ему вспомнились Татьяна и Шашка. Онъ поглядлъ на краюшку, которая подходила въ концу, — еще нсколько времени, и онъ сжевалъ бы ее всю. Этотъ осмотръ образумилъ его и, должно быть, поразилъ его, въ связи съ воспоминаніемъ о Шашк, такъ сильно, что онъ тутъ же пересталъ сть и положилъ оставшійся кусокъ въ свой мшокъ.

Но оставшаяся часть краюшки была бы безполезна, еслибы не была отнесена домой, гд ей обрадуются. А какъ ее отнести? Савося задумался и долго смотрлъ въ выкопанную яму. Наконецъ, ему скучно стало, а, между тмъ, ршеніе сбжать съ работы созрло окончательно. Онъ стряхнулъ съ подола рубашки крохи, высыпалъ ихъ въ ротъ, перекрестился, показывая тмъ, что обдъ онъ кончилъ благополучно, и всталъ. Недалеко стоялъ десятникъ. Савося положилъ мшокъ подъ мышку и попросилъ у него отлучки. «Я сей секундъ», — сказалъ онъ десятнику. Тотъ отпустилъ, не подозрвая обмана со стороны такого робкаго мужичка.

Савося пошелъ на зады и оттуда далъ тягу. Черезъ полчаса онъ былъ уже дома и былъ радъ, что не пришелъ съ пустыми руками. Сама Татьяна, впрочемъ, не воспользовалась краюшкой; она всю ее отдала Шашк, которую въ первый разъ въ этотъ день приласкала; она гладила ее по голов все время, пока та ла. Забота о своихъ дтяхъ у Татьяны была въ эту минуту сильне желанія удовлетворить голодъ. Благодаря этой же забот, она и посмотрла въ пустой мшокъ.

— Нту? — спросила она у Савоси.

— Нту. Не даетъ. Знаю, говоритъ, я васъ… такой анаема! — задумчиво проговорилъ Савося.

Но это все, что было сказано относительно Тараканова; о томъ же, что онъ былъ пойманъ на работу по обязательствамъ и что онъ отъ вновь строющагося амбара утекъ обманнымъ способомъ, Савося даже не упоминалъ; безусловно нельзя сказать, чтобы онъ имлъ въ намреніи скрыть это обстоятельство, онъ просто забылъ о немъ, всецло поглощенный мучительнымъ соображеніемъ насчетъ того, куда ему посл этого толкнуться. Оставаться дома ему было очень скучно. Поэтому онъ посидлъ въ изб не долго и отправился, снова взявъ мшокъ подъ мышку.