Пересдать и выжить. Гордыныч

– Кто попросил помочь с книгами? – не унималась мама.

– Профессор Эрвикс, – ответила я, прежде чем успела подумать.

Мама нахмурилась, явно припоминая, о ком речь. Потом улыбнулась, меняя гнев на милость:

– Это тот, что преподает стихии?

– Он. – Я кивнула, настороженно хмурясь.

– Красивый, – отметила мама. – И молоденький совсем. Я еще после общего собрания в начале пятого курса подумала, что он может вам дать? Но декан заверил: у мальчика большой опыт за плечами.

– У мальчика? – поразилась я. – Да ему уже тридцать один год!

– Да? – Мама снова что-то прикинула в уме, заулыбалась шире прежнего и сказала совсем несусветное: – У нас с твоим отцом примерно такая же разница в возрасте. Как он красиво ухаживал! Я рассказывала? А ведь у меня уже планировался иной, договорной брак. Контракт был подписан главой рода. Казалось бы, деваться некуда. Но стоило нам встретиться, как мир перевернулся. И выход нашелся. Мы сбежали. Рука об руку, вперед в неизвестность. С любимым-дорогим…

– Да, мама, – буркнула я, уже сильно жалея о том, что по глупости решила выглядеть лучше обычного, – ты все это много раз рассказывала. И мне уже пора.

– Подожди! Минутку, Эла! – всполошилась мама.

Она сбегала в кухню, откуда вскоре вернулась с бумажным пакетом:

– Неси аккуратно. Это бульон с лапшой вам на обед. Если работа затянется.

– Нам? Ты думаешь, я понесу это профессору?

Лицо мамы слегка вытянулось, губы сложились дугой, уголками вниз. Так, что мне стало дико неудобно и пришлось срочно исправляться:

– Он может привыкнуть! И что тогда?

– Будет приходить к нам, – услужливо предложила вариант развития событий мама.

Я вздохнула и приняла единственное верное решение: бежать из собственного дома к профессору. По пути я злилась. Если бы только мама знала, кому передавала бульон! Человеку, шантажирующему меня переэкзаменовкой. Лишающему шанса на диплом. Педанту и настырюге… Она бы никогда так не улыбалась. И уж точно не называла бы его мальчиком.

Как вообще можно было допустить мысль о том, что я хотела понравиться профессору Эрвиксу? И зачем мама припомнила о разнице в возрасте, соответствующей той, что и у моих родителей? Сейчас надумает незнамо что, а мне потом выпутывайся. Все это от недоговоренностей и лжи. Но обратного пути я не представляла. Теперь только вперед. К профессору.

– Что это? – шокированно спросил он, когда я вошла в его дом и протянула пакет, пропахший куриным бульоном.

– Обед. От моей мамы, – сердито ответила я.

– Зачем? – удивился профессор, тем не менее принимая пакет.

– Из добрых побуждений, – буркнула, отворачиваясь. – Где тут ваша картотека?

– А вы сегодня полны энтузиазма, Эла, – заметил Эрвикс. – И еще… – Он осмотрел меня долгим взглядом, задержавшись на стройных ногах, обутых в черные туфельки, и добавил: – Выспались похоже. Выглядите очень… бодрой.

Я пожала плечами. Мол, ничего особенного. Идея вырядиться в подчеркивающее цвет глаз небесно-голубое платье, с необычным квадратным вырезом на лифе и юбкой-колокольчиком, теперь казалась глупой. Да и высокий хвост вместо обычной загогулины на затылке ни к чему.

И вообще, профессор мог бы сказать комплимент. Мне, конечно, не надо, но правилами приличий такое предусмотрено. Если девушка красиво выглядит – скажи ей об этом, а не называй «выспавшейся» и «бодрой»! Что с ним вообще такое? Как можно быть таким… таким…

– Эла, на улице поднимается ветер, – тихо заметил профессор, кивнув на окно за моей спиной.

Я удивленно посмотрела, куда сказали. Там завывало и пылило так, будто вот-вот мог начаться ураган.

– Дышите, как я говорил, – напомнил профессор.

– С чего вы вообще решили, что это из-за меня? – нервно спросила я, не желая брать на себя ответственность за любую хмарь за окном.

– Интуиция, – с нотками насмешки ответил Эрвикс и снова встал сзади, коснувшись свободной рукой моего предплечья. – Вдох, вы-ы-ыдох. Давайте, у вас получится.

Я… сделала шаг в сторону. Потому что на этот раз прикосновение Эрвикса вообще не помогало успокоиться. Наоборот, мысли разбегались, в ушах звучал его уверенный, пропитанный сарказмом голос, а кожу – там, где он дотронулся, – жгло. Разве так можно научиться нормально дышать?

Я закрыла глаза и принялась медленно считать.

Вскоре сердцебиение восстановилось, дыхание выровнялось. И я победно посмотрела на профессора.

– Прекрасно, – усмехнулся он. – Хвалю. Самоконтроль – это просто ваше второе имя, мисс Винир. А первое – Импульсивность. Теперь нужно придумать, как это совмещать, не разбивая маменькины люстры.

Сказал и пошел куда-то в недра своего дома, оставляя меня вновь считать и дышать. Вскоре я догнала Эрвикса. Нашелся он по звукам передвигаемой этажерки. В библиотеке.

– Это все – ваши книги? – поразилась я, рассматривая высоченные стопки на полу, на подоконниках, на большом письменном столе и – частично – на стеллажах, расставленных вдоль двух стен.

– Мои, – кивнул Эрвикс.

– И мы будем составлять по ним картотеку? – Даже я слышала отчаяние в собственном голосе.