Последний довод королей

— Оставайтесь здесь, — бросил Глокта двум практикам в приёмной, хромая мимо хмурого секретаря за громадным столом. Выйдя широкий коридор, который вёл через сердце Дома Вопросов, Глокта захромал быстрее, трость стучала по плитам. Ему было больно, но он держал голову прямо, холодно скривив губы. Уголками глаз он замечал клерков, практиков, инквизиторов, которые кланялись, пятились, уходили с дороги. Как они меня боятся. Больше, чем любого человека в Адуе, и не без причин. Как же всё изменилось. И тем не менее, насколько же всё осталось по-прежнему. Его нога, шея, дёсны. Всё это не изменилось. И не изменится. Если только меня снова не станут пытать, разумеется.

— Выглядите хорошо, — бросил Глокта через плечо. — За исключением ужасных ожогов на лице, разумеется. Вы похудели.

— От голода такое бывает.

— Действительно. Я сбросил вес в Гуркхуле. И не только из-за тех кусков, которые они от меня отрезали. Сюда.

Через тяжёлую дверь, по бокам которой стояли хмурые практики, Глокта и Пайк прошли в раскрытые ворота из металлических прутьев. В длинный равномерно опускающийся коридор без окон, слишком слабо освещённый несколькими фонарями и наполненный густыми тенями. Стены были оштукатурены и побелены, хотя и довольно давно. Здесь всё обветшало и пахло сыростью. В точности как и всегда. Стук трости Глокты, шипение его дыхания, шелест белой мантии — всё приглушалось в холодном влажном воздухе.

— Моя смерть не принесёт вам удовлетворения, вы же знаете.

— Посмотрим.

— Я сомневаюсь. Вряд ли я был единственным ответственным за ваше маленькое путешествие на север. Может, я и выполнял работу, но приказы отдавали другие.

— Они не были моими друзьями.

Глокта фыркнул.

— Я вас умоляю. Чтобы сделать жизнь сносной, притворяешься, будто кто-то тебе нравится — вот что такое друзья. Людям вроде нас такое притворство ни к чему. О нас судят по нашим врагам. — И здесь мой враг. Глокте противостояли шестнадцать ступеней. Этот старый знакомый пролёт. Ступени, вырезанные из гладкого камня, немного стоптанные посередине.

— Лестницы. Чёртовы штуковины. Если бы я мог выбрать одного человека, чтобы пытать, знаете, кто бы это был? — Лицо Пайка оставалось единым невыразительным шрамом. — Что ж, неважно. — Глокта с трудом добрался до низа без происшествий, прохромал ещё несколько мучительных шагов до тяжёлой деревянной двери, окованной железом.

— Мы на месте. — Глокта вытащил из кармана белой мантии связку ключей, перебирал их, пока не нашёл нужный, отпер дверь и вошёл.

Архилектор Сульт был уже не тем, кем раньше. Как и все мы. Величественная копна белых волос засалилась и облепила узкий череп, с одной стороны которого жёлто-коричневым пятном запеклась кровь. Пронзительные голубые глаза утратили командную искру, ввалились глубоко в глазницы и воспалились. Его избавили от одежды, и жилистое старческое тело, немного волосатое у плеч, покрылось грязью темницы. На самом деле он выглядел, как безумный старый попрошайка. Неужели он и в самом деле когда-то был одним из самых влиятельных людей во всём Земном круге? Никогда бы не догадался. Благотворный урок всем нам. Чем выше взбираешься, тем больнее падать.

— Глокта! — зарычал он, беспомощно забившись, прикованный к стулу. — Вероломный, скрюченный негодяй!

Глокта протянул руку в белой перчатке, пурпурный камень на его архилекторском кольце блестел в ярком свете ламп.

— Думаю, правильное обращение "ваше преосвященство".

— Ты? — Сульт резко расхохотался. — Архилектор? Иссохшая, жалкая шелуха человека? Ты мне отвратителен!

— Не болтайте чепухи. — Глокта опустился, морщась, на другой стул. — Отвращение для невиновных.

Сульт злобно посмотрел на Пайка, который угрожающе маячил над столом, его тень упала на отполированный ящик с инструментами Глокты.

— А это ещё кто?

— Это, мастер Сульт, наш старый друг, который только недавно вернулся с войны на Севере и ищет новых возможностей.

— Мои поздравления! Я и не думал, что тебе удастся найти помощника ещё омерзительнее себя!

— Вы неучтивы, но к счастью нас не так легко оскорбить. Давайте скажем, что мы одинаково омерзительны. — И, надеюсь, одинаково безжалостны.

— Когда состоится мой процесс?

— Процесс? А зачем он мне? Предполагается, что вы мертвы, и я не прилагал усилий, чтобы это опровергнуть.

— Я требую права обратиться к Открытому Совету! — Сульт безуспешно подёргал цепи. — Я требую… будь ты проклят! Я требую слушаний!

Глокта фыркнул.