Седьмой этаж

были в ней сильнее всех прочих чувств и всё никак не унимались,

терзая её. Ей нужно было на что-то отвлечься. Чувствуя, что если ляжет

сейчас спать, всё равно не сможет заснуть, она какое-то время

раздумывала, чем бы заняться. Перебрала свои книги, но ни одна не

вызвала её интереса. Взглянула на часы. Поздновато, конечно, но не

так, чтоб уж очень. Она пошла в мужское крыло и осторожно постучала

в дверь Петра. Тот открыл довольно быстро и уставился на неё

озадачено.

— Петь, я не слишком поздно? Ты спать ещё не собираешься? —

спросила Лин.

— Да нет, я не ложусь так рано. Заходи.

Он сделал шаг в сторону, пропуская Лин в комнату.

— Дай мне какую-нибудь книжку почитать, — попросила она.

— Пожалуйста. Выбирай, что нравится, — он указал рукой на шкаф,

большую часть полок которого занимали книги.

Лин подошла к шкафу, открыла дверцу и стала водить пальцем по

корешкам книг. Она взяла с полки заинтересовавший её томик и

открыла его на первой попавшейся странице.

— “Что больше — восемь долларов в неделю или миллион в год?

Математик или мудрец дадут вам неправильный ответ. Волхвы принесли

драгоценные дары, но среди них не было одного…,” — прочитала Лин

вслух. — “Дары волхвов”, — сказала она. — Люблю эту вещь.

— Я тоже, — улыбнулся Пётр в ответ.

— Жаль только, что в жизни люди редко так относятся друг к другу, —

скептически заметила Лин, почему-то испытывая сильное раздражение.

— Почему редко? Мне кажется, если люди любят, они именно так и

относятся друг к другу. Разве нет? — искренне удивился Пётр.

— Это, если любят, — хмыкнула Лин и отвернулась.

Она поставила книгу обратно на полку и какое-то время молча

продолжала исследовать содержимое книжного шкафа. Лин спиной

чувствовала, что он не сводит с неё глаз. На неё внезапно накатило

какое-то странное мрачное настроение, здорово отдававшее цинизмом.

Она быстро обернулась, поймав его взгляд. Он сразу густо покраснел и

опустил глаза.

Его смущение лишь подстегнуло сумасшедшую решимость, которая

сейчас владела ею. Она сделала движение, оказавшись совсем близко к

нему, и уверенно спросила, глядя ему в лицо:

— Я тебе нравлюсь?

Он поднял на неё глаза, в которых без труда можно было прочесть все

его мысли и чувства, и выдохнул:

— Да.

Её ладонь скользнула ему на затылок. Она поцеловала его со знанием

дела, вкладывая в поцелуй известную долю страсти, вполне достаточную

для того, чтоб он совсем потерял голову. Ею двигало желание отплатить

Никите той же монетой. Мстить, так мстить.

Лин, следуя своему мстительному настроению, была сейчас, как никогда,

совершенно убеждена в том, что все парни одинаковы, всем им в

конечном итоге одного только и надо, даже, если они прикидываются

романтиками и высокопарно рассуждают о любви.

Однако, что-то в происходящем расходилось с этим её сумасшедшим

настроением. Что-то всё же тревожило её, задевая какую-то болевую

точку в душе, настойчиво вынуждая сбавить обороты. В несмелых

поцелуях и прикосновениях Петра она вдруг, к своему ужасу, уловила

вовсе не страсть, которая вполне вписалась бы в её спонтанный план

мщения, а какую-то пронзительную нежность, которая была настолько

вопиюще-откровенной, что не оставляла ни малейших сомнений в своей

абсолютной искренности. Комок неожиданно подступил к горлу, заставив

её судорожно вздохнуть и уткнуться ему в плечо, с трудом удерживаясь

от того, чтоб не разреветься.

Она какое-то время стояла так, приходя в себя. Он растерянно её

обнимал. Она чувствовала его дрожь, и ей было ужасно совестно за то,

что она так неосмотрительно и жестоко втравила его в свои собственные

душевные проблемы. Острое чувство вины и желание немедленно всё

поправить заставили её взять себя в руки.

— Прости меня, пожалуйста, — сказала она тихо, всё ещё прислоняясь к

его плечу. — Я очень тебя прошу, пожалуйста, забудь то, что сейчас

произошло. Я идиотка. Прости.

Он напряжённо молчал какое-то время, не решаясь выпустить её из

объятий, потом спросил глухо:

— Почему? Я что-то не так сделал, да?

— Ты? — растерянно пробормотала она, отстраняясь и поднимая на него

глаза. — Да нет, конечно! Ну что ты такое говоришь? Не в этом дело… Я

просто сама себя сейчас не понимаю. У меня так муторно на душе, что я

сама не знаю, что творю. Прости меня, пожалуйста, за то, что я тебя в

это втянула.

— Ты его любишь? — сдавлено выдал он после небольшой паузы.

Она вскинула на него глаза, потом отвела взгляд в сторону и, плотно

сжав губы, отрицательно помотала головой.

— Он меня предал, — жёстко сказала она, но её слова отдавали

горечью.

Повисла пауза.

— Я бы никогда тебя не обидел, — вдруг с горячностью выдал Пётр.

Это прозвучало ужасно по-детски. Он сам это почувствовал, и его щёки

привычно запылали, но на этот раз он не позволил смущению взять над

собой верх. У него возникло ощущение, что терять уже абсолютно

нечего, и в душе вдруг поднялась волна какой-то отчаянной решимости.

— Я тебя люблю, Лин, — твёрдо заявил он. — Я очень тебя люблю.

Пожалуйста, не отталкивай меня, оставь мне хоть малюсенькую

надежду… Я отлично всё понимаю. Я буду ждать сколько угодно. Ты

можешь абсолютно не беспокоиться о моих чувствах. Всё зависит только