Современная жрица Изиды

8) Не зная куда дваться оть подавляющей доказательности и ясности обмановъ Блаватской въ ея „феноменахъ“, — г-жа Желиховская доходитъ до того, что старается распространить убжденіе, будто „феномены“ Блаватской и выдавались ею самою, Блаватской, за фокусы! Зачмъ же бы она ихъ длала въ такомъ случа? Разв фокусами доказывается религіозная доктрина? Еслибы эти пресловутые „феномены“ прямо выдавались Блаватской за простые фокусы, а не за „чудеса ея махатмъ“, — то не приходили бы ихъ смотрть и разслдовать Шарли Ришэ, Фламмаріоны и т. д., не тратило бы Лондонское Общество Психическихъ Изслдованій громадныя деньги, не посылало бы въ Индію Годжсона и не учреждало коммиссій для ихъ разслдованія, не писалъ бы, наконецъ, Синнеттъ цлыя книги съ описаніями этихъ, по мннію теософовъ, не фокусовъ, а чудесъ, на которыхъ основано все, такъ сказать, наглядное значеніе и самой Блаватской, и ея доктрины. Эта выдумка слишкомъ груба и наивна…

9) Одинъ изъ замчательныхъ курьезовъ „брошюры“ „заключается въ томъ, что г-жа Желиховская „невиино игнорируетъ“ всю заключительную часть „Современной Жрицы Изиды“, — документальную исторію возникновенія „теософическаго общества“. Въ этихъ главахъ я ужь не играю никакой роли, дйствіе происходитъ за десять лтъ до моего знакомства съ Блаватской и она сама все разсказываетъ въ своихъ письмахъ къ А. Н. Аксакову, переданныхъ мн имъ ради возстановленія истины въ такомъ общеинтересномъ, нешуточномъ дл. Блаватская — общественный дятель, лицо, такъ сказать, историческое и значеніе ея дятельности г-жа Желиховская сама, хоть и значительно преувеличивая, представляетъ громаднымъ, чуть не всемірнымъ. Поэтому все, что осталось посл Блаватской, теряетъ частный характеръ и подлежитъ общественному сужденію. И вотъ — эта документальная, основанная исключительно на ея собственноручныхъ письмахъ, исторія возникновенія „созданнаго ею всемірнаго братства“ впервые появилась въ „Изид“.

Отчего же это г-жа Желиховская ни единымъ словомъ не обмолвилась объ этой интересной, до сихъ поръ совершенно темной, а теперь мною все же достаточно освщенной исторіи возникновенія теософическаго общества въ С. Америк въ семидесятыхъ годахъ?!

Составляющія матерьялъ этой исторіи интереснйшія письма оттого-то мн и переданы, что они документально свидтельствуютъ въ пользу моего разсказа, подтверждаютъ его и доказываютъ врность выводовъ, сдланныхъ мною, когда я еще не имлъ ровно никакого понятія объ этихъ американскихъ письмахъ семидесатыхъ годовъ.

Умалчивая обо всемъ этомъ, г-жа Желиховская, какъ и въ другихъ случаяхъ, подобно страусу прячетъ голову въ свои перья — и думаетъ, что ее никто не видитъ.

10) Г-жа Желиховская (стр. 2 брошюры), говоритъ, что, „даетъ свои скромныя (!!) показанія въ пользу умершей сестры, за которую некому, кром нея, заступиться“, а въ конц брошюры приводитъ цлые списки заступниковъ и прославителей Блаватской, друзей ея, „преданныхъ ей на жизнь и на смерть“[130]. Столь прославленная создательница „религіи разума“ — не беззащитна — и, въ наши дни, говорить такъ, какъ говорю я, о защищаемыхъ такимъ оружіемъ „общественныхъ дятеляхъ“ — во всякомъ случа не есть признакъ трусости.

„Что же касается до личности моей сестры“ — объявляетъ г-жа Желиховская на стр. 161,- „то она такъ неизмримо выше его (т. е. моихъ) несостоятельныхъ нападокъ, что вс его комки грязи, въ нее пущенные, врядъ ли достигнутъ подножія того высокаго пьедестала, на которомъ воздвигнутъ ей памятникъ въ трехъ частяхъ свта“. Вотъ какъ! Ну такъ стоило-ли г-ж Желиховской прикидываться казанской сиротою!! Еслибы Блаватская была дйствительно беззащитна, — никто „а я тмъ боле“, не поднялъ бы на нее руку. Но видите: „ея памятникъ стоитъ на громадномъ пьедестал въ трехъ частяхъ свта“. И вотъ я показалъ — потому-что совсть молчать не позволила, — изъ какого матеръяла созданъ этотъ памятникъ.

Показала это и моя неожиданная, хоть ужь и не новая, союзница — г-жа Желиховская, показала именно своей брошюрой, написанной вовсе не ради оправданія „беззащитной“ сестры, а только ради скандала, въ мечтахъ о которомъ интересы сестры совершенно забылись.

Ни одно изъ обвиненій, выставленныхъ мною и подтвержденныхъ документально — не только не разбито (это невозможно; ибо — очевидный фактъ остается все же фактомъ), но и не затронуто. Вмсто того, чтобы отвчать на обвиненія Блаватской и ея общества — въ „брошюр“ только голословные „нтъ“, тутъ же противорчащіе другъ другу и… нападки на меня лично.

Я выхожу съ документами, показаніями свидтелей и письмами въ рукахъ и громко говорю: „Блаватская, съ помощью огромнаго, организованнаго обмана и поддльныхъ «феноменовъ» создала свое общество, которое въ сущности и въ конц концовъ оказалось пропагандой самой фантастической и прямо безнравственной доктрины [131]. Блаватская и ея сообщники, когда ихъ ловили и ловятъ въ обманахъ, пользовались и пользуются «всми» средствами, прежде всего «клеветою», для борьбы со своими обличителями.