Томек в стране фараонов

– Да, только еще не сейчас.

Дымок от трубки смешивался с дымом от костра.

– Когда же? – нервничал Гордон.

– Когда они совсем перестанут соображать в этом безумии.

– Но когда же? – не уступал Гордон.

– Скоро! Потом! – ответил Смуга. – Мы оба тогда выстрелим в колдуна и побежим! Только цельтесь как следует, прямо между глаз!

Напряжение росло. Колдун завывал все быстрее, хор отвечал ему все громче:

– Кто хочет отобрать у нас наши обычаи?

– Вазунгу! – проревел хор.

– Кто пришел вместе с охотниками за рабами?

– Вазунгу!

– Кто хочет отобрать наших жен?

– Вазунгу!

– Кто ненавидит чернокожих?

– Вазунгу!

– У кого кожа цвета траура?

– У вазунгу!

– Кто пришел с севера, чтобы захватить наш край?

– Вазунгу!

– Кто виноват в бузингизи?[166]

– Вазунгу!

– Кто наслал на нас льва-людоеда?

– Вазунгу!

– Кто не дал принести жертву?

– Вазунгу!

– Кто пришел в деревню, чтобы нас уничтожить?

– Вазунгу!

– Кого надо убить?

– Ваазуунгу-у-у!!!

Смуга погасил трубку, тихо спросил Гордона:

– Готов?

– Да! – ответил тот, доставая пистолет из кобуры.

В этот момент раздался дикий грохот барабана. В свете огня появилась небольшая процессия. Впереди шел Автоний и изо всех сил колотил в барабан колдуна, за ним Мунга, не имевший на себе никаких знаков траура, зато вооруженный до зубов, а следом – Новицкий в весьма необычном виде. Разрисованный черной краской, в наброшенной на обнаженный торс шкуре леопарда, которого застрелил Смуга, с полосками из леопардовой шкуры на руках и ногах, с латунным обручем на шее, с пучком сказочно ярких перьев в волосах и с кольцами в ушах. Вид у моряка был достойный, грозный и… комичный. Он воздел руки и громко крикнул:

– Басси![167]

Наступила тишина. Колдун, захваченный врасплох, оцепенел. Негры же, наоборот, будто протрезвели. Гордон убрал пистолет, Смуга еле сдерживал смех. Медленно двигаясь, подобно громадному медведю, Новицкий сначала обошел костер, потом неожиданно остановился перед колдуном. Указав пальцем на свою голову, он с нажимом произнес:

– Рас-Сукуо!

Это означало, что в голове моряка обитает добрый дух.

Колдун едва доходил Новицкому до груди, но храбрости ему было не занимать, поэтому он не сдвинулся с места. С минуту двое в зловещей тишине мерили друг друга глазами.

Затем Новицкий неожиданно наклонился над негром и одновременно сделал шаг вперед. Казалось, что колдун еще сопротивляется, но моряк шагнул еще, и колдун стал пятиться назад. Новицкий буквально наступал ему на ноги. Снова раздался рокот барабана, и моряк начал свою великую речь.

– Мы пришли, чтобы спасти вас. Рас-Сукуо! Рас-Сукуо!

Автоний перевел с английского, а Мунга выкрикивал каждую переведенную фразу в нужном ритме. В ответ раздался шепот, выражавший изумление.

– Но мы задержались, ибо требовалось убить леопарда, чтобы вернуть вам Автония. Я понятно говорю? Рас-Сукуо! Рас-Сукуо!

Сквозь поднявшийся шум стали пробиваться несмелые возгласы одобрения. Новицкий двинулся вокруг костра в несколько странном ритме: длинный шаг, два коротких, длинный, короткие. И снова.

– Спасли Мунгу. Верно? Рас-Сукуо! Рас-Сукуо!

– Верно! Верно! Истинная правда! – Многие уже осмелели.

Новицкий жестами приглашал к участию в ритмичной процессии.

– А теперь мы убьем льва, что пожирает ваш скот и ваших людей. Согласны? Рас-Сукуо! Рас-Сукуо!

– Хавала, буана![168] – выкрикнул Кисуму.

Он или поверил, или понял игру белого человека.

– Хавала, буана, – повторил за ними хор.

– Мы хотим вас спасти. Соглашаетесь? Рас-Сукуо! Рас-Сукуо!

– Хавала, буана!

– И мы вместе уничтожим ваших врагов! Рас-Сукуо! Рас-Сукуо! Рас-Сукуо!

– Хавала, буана!

Новицкий постепенно повышал голос, а последние слова прямо-таки прокричал.

Затем он стал тихо напевать какую-то мелодию, вскоре она зазвучала слышней. Ей в такт вокруг костра закружилась толпа вооруженных негров во главе с Мунгой. На пару со смешно наряженным моряком они втянули в хоровод всех мужчин. Колдун куда-то исчез.

Услышав первые звуки мелодии, Смуга закрыл лицо руками, чуть не плача от смеха. Гордон ничего не мог понять, а Новицкий уже полностью овладел обстановкой: в сердце Черной Африки он танцевал свой танец – один длинный шаг, два коротких, один длинный, два коротких.

– Вы знаете, что они танцуют? – задыхающийся от смеха Смуга наконец смилостивился над Гордоном.

Англичанин отрицательно покачал головой.

– Это полонез!

– Полонез?

– Да, польский народный танец! Один из самых известных: «Прощание с отчизной» Огинского, – пояснил Смуга и стал подсвистывать Новицкому.

– А я думал, – проговорил Гордон, – что польский народный танец – это мазурка.

– Нет, это наш народный гимн написан в ритме мазурки, – ответил Смуга, увлекая Гордона в хоровод.

* * *

Поздно ночью Новицкий собирал заслуженные поздравления.

– Как это тебе пришло в голову? – допытывался Смуга.

– Сначала мне вспомнился трюк Томека из той, прошлой поездки в Африку. Понимаешь, негры как дети. Если их чем-то удивить, они будут считать это сверхъестественным явлением.

– Но почему полонез?