Цивилизация труда: заметки социального теоретика

Напомню приведенные Фроммом слова из притчи: «сущность любви – “трудиться” ради чего-нибудь и “взрастить” что-нибудь, <что> любовь и труд нераздельны. Человек любит то, ради чего он трудится, и человек трудится ради того, что он любит»666. Естественно, что эта метафора допускает широкие толкования. В данном случае, когда мы говорим о плодотворной жизни, то предполагаем, что человек творит и любит плоды своего творения, но также он любит и тех, для кого он создает их. Любовь помогает ему творить и выполнять свое предназначение. Человек любит и дорожит тем, в кого и во что он вкладывает свою душу.

Направляя деятельность на благо других людей, человек может противостоять отчуждению. Но если «в условиях современного мира с его режимом труда и духовным вырождением»667 плодотворная деятельность человека не находит признания и сам человек не находит ответной любви в своем окружении, то это говорит об абсурдности человеческого существования и тем большей необходимости в преодолении данного этапа развития общества.

М. Вебер vs. Л. Толстой: жить в соответствии с требованием времени

В 1889 г. в работе «Об искусстве» Лев Толстой пишет, что «человечество не переставая движется от низшего, более частного и менее ясного к высшему, более общему и более ясному пониманию жизни»668. Как и во всяком движении, и в этом есть люди, яснее других понимающие смысл жизни, и из всех этих передовых людей проявляется всегда один, более ярко, доступно, сильно – словом и жизнью – выразивший этот смысл. Выражение этим человеком этого смысла жизни вместе с теми преданиями и обрядами, которые складываются обыкновенно вокруг памяти этого человека, и называется религией. Религии суть указатели того высшего, доступного в данное время и в данном обществе лучшим передовым людям, понимания жизни, к которому неизбежно и неизменно приближаются все остальные люди этого общества669.

Спустя два десятилетия в докладе, прочитанном для студентов Мюнхенского университета (1918), М. Вебер скажет: «Судьба нашей эпохи с характерной для нее рационализацией и интеллектуализацией, и прежде всего расколдовыванием мира, заключается в том, что высшие благороднейшие ценности ушли из общественной сферы или в потустороннее царство мистической жизни, или в братскую близость непосредственных отношений отдельных индивидов друг к другу»670.

Итак, высшие благородные ценности ушли из общественной жизни, и вряд ли религии (в контексте рассуждения Л. Толстого) суть указатели того высшего, доступного в данное время и в данном обществе понимания жизни.

Согласно Веберу, ни искусство, ни пророчества с кафедры не определяют понимания жизни. Бесполезно насильственно прививать вкус к монументальному искусству, так же как бесполезно попытаться ввести религиозные новообразования без нового, истинного пророчества. Кто не может мужественно вынести этой судьбы эпохи, пусть лучше вернется в широко и милостиво открытые объятия древних церквей. Последнее сделать нетрудно. Он должен также так или иначе принести в жертву интеллект – это неизбежно671.

Мы должны констатировать, продолжает Вебер, что положение тех, кто ждет новых пророков и спасителей, подобно тому положению, о котором повествуется в одном из пророчеств Исайи (речь идет здесь о прекрасной песне эдемского сторожа времен изгнания евреев): «Кричат мне с Сеира: сторож! сколько ночи? сторож! сколько ночи? Сторож отвечает: приближается утро, но еще ночь. Если вы настоятельно спрашиваете, то обратитесь, и приходите»672. Народ, которому это было сказано, спрашивал и ждал в течение двух тысячелетий, и мы знаем его потрясающую судьбу. Отсюда надо извлечь урок: только тоской и ожиданием ничего не сделаешь и нужно действовать по-иному – нужно обратиться к своей работе и соответствовать «требованию дня», как человечески, так и профессионально. А данное требование будет простым и ясным, если каждый найдет своего демона и будет послушен этому демону, ткущему нить его жизни673.

Какой вывод можно сделать из этого «пророчества» М. Вебера? Высшие благородные ценности обесценены; ни искусство, ни наука, ни религия больше не помогают нам идти по жизни, мы утратили главные ориентиры. Но жить, проводя дни и годы в тоске, в ожидании новой культуры, которая преподнесет нам новые ценности, нового мессию, который откроет нам понимание жизни, бессмысленно.

Нужно жить, обратиться к своей работе, осознавая, что «наша жизнь и каждый ее день – это прелюдия к жизни, невообразимо более длительной, ценной и важной». Каждый прожитый нами день определяет нашу судьбу в дальнейшем. «Оставшись одна, душа не сможет ничего изменить в своей судьбе». Поэтому нужно ценить каждый день, дорожить им и пользоваться возможностью жить плодотворно, реализуя свои возможности, «участвуя в производстве жизни своей и новой». Нужно найти своего «демона, ткущего нить нашей жизни», своего демиурга, живинку, которые помогут открыть наши творческие возможности и горизонты нашего бытия в любви к работе и жизни.

Приложение. Беседы о труде