9b58864f25e6442ef7bd155c13772be4

Я еще некоторое время шипел и злился, распекая молчаливо слушающего Азиза, пока не понял, что повторяюсь. И, кажется, уже выдохся. Да и злость немного прошла.

- Я счастлив, что вы не пострадали, - проговорил Азиз, улыбнулся и одарил меня таким ласковым взглядом, что мне моментально стало совестно: вместо слов благодарности, спаситель услышал от меня лишь ругань.

- А я счастлив, что ты пострадал не очень сильно. И стану еще счастливее, когда буду уверен в том, что кинжал не был отравлен. А пока мне предстоит бессонная ночь – буду вслушиваться в твое дыхание и трогать лоб.

- Султан слишком обеспокоен здоровьем ничтожного раба.

- Я знаю. Все, отдыхай. Азиз?

- Да, повелитель?

- Не смей сдыхать!

- Повинуюсь.

Я потянулся рукой к тесемкам, опускающим полог, но воин поймал мою руку:

- Свет моей души, обещай, что будешь очень осторожен, пока я тут валяюсь!

Впервые на «ты». Это потому, что он сейчас просил не великого султана, а дорогого сердцу человека. На секунду даже глаза защипало.

- Обещаю. Поспи немного.

Я быстро поцеловал уголок вздрогнувших в улыбке губ и опустил полог, надеюсь, Азиз сможет немного поспать.

Через час появился начальник стражи и Сирхан. Мне доложили, что один из наложников случайно видел, как убийце передавали сверток, в котором, скорее всего, и лежал кинжал. Носить оружие в серале было позволено только охране, за этим строго следили. Также никто не мог приблизиться ко мне в одиночку: просителя брали под руки два дюжих воина и подтаскивали ко мне. При этом напасть на меня человек не имел никакой возможности – его крепко держали и не отпускали в течение всей аудиенции.

Откуда взялся кинжал? Если мы узнаем это, поймем – кто стоит за покушением. Я догадывался, что это кизлярагасы, но лучше выяснить доподлинно. Того, кто передавал сверток, опознали. Я сказал Сирхану, что хочу посмотреть на этого человека – все же это оказался один из лично выбранных мною наложников, и я хотел знать, кто именно. И почему.

Погруженный в собственные раздумья, я мало что замечал, наверное, именно поэтому не приметил какого-то слишком уж мрачного выражения лица Сирхана. Только увидев прикованного к стене Наджи, я понял, что палач сегодня молчалив и хмур вдвое против обыкновенного.

Быстро окинув взглядом наложника, определил, что к жесткому допросу еще, видимо, не приступали – на обнаженном торсе наливались несколько синяков, но других повреждений я не замечал.

Ну и что мне теперь делать? Сирхан глядит в пол. Наджи – куда-то сквозь пространство. На вопросы мальчишка по словам палача отвечать отказался, однако, что-то мне подсказывает: пыток он не выдержит, выложит все. Отдать Сирхану приказ?

Но Наджи мне нравится – он такой милый, его смех похож на колокольчики. Что от него останется после каленого железа и плетей? И как его вообще угораздило влезть в это дело? Выгоды ему от моей смерти никакой. Наоборот – из гарема скорее всего вышибут, а здесь ему и обеспечение, и плата немалая. Кто-то из приятелей надоумил? Может, он вообще не знал во что ввязывается?

Я не понимаю – да, интриги в серале плетут постоянно, но чтобы вот так: без году неделя, а уже оказаться затянутым в заговор против султана? Это слишком серьезно и опасно. Требует подготовки. Ну кто будет так рисковать собственной жизнью? Или… а что, если мальчик не просто так крутился возле Сирхана? Может он заранее предусмотрел, что его поймают и спешил завести нежную дружбу с палачом? Как-то все равно глупо: кто даст гарантии, что суровый безжалостный палач настолько воспылает страстью, что забудет и о чести, и о долге? Зачем так явно подставляться – он ведь передал сверток у всех на виду, не скрываясь. Что стоило зайти в закуток?

- Мир тебе, Наджи.

- Мир вам обоим, - помедлив ответил наложник, звякнула цепь пресекая его попытку поклониться.

- Наджи, ты не хочешь говорить с Сирханом, так ответь мне. Неужели я сам не заметил, как нанес тебе смертельную обиду? Отчего ты желаешь мне смерти?

- Вам? – Наджи удивленно моргнул, потом в его взгляде забрезжила догадка и он тихо охнул, мотая головой. - Нет, я не хотел… не хотел…

Н-да, судя по тому, что мальчик даже не знает, что султан – это я, вряд ли он осознанно участвовал в заговоре, скорее его использовали втемную. Или он талантливый притворщик, что тоже вероятно. Но все равно непонятно, зачем в последнем случае так рисковать? Заговорщиков допрашивают без жалости и казнят без исключений. К чему обрекать себя на мучительную кончину?

- Допустим, не хотел, - терпеливо сказал я, - а что ты хотел? Зачем передал кинжал евнуху? Что тебе пообещали?

- Я же не знал, что там оружие! Просто попросили, я и передал…

- А кто тебя попросил?

- Не знаю. Кто-то закутанный в одежды. Я шел, меня попросили, и я просто взял и отдал!

- Давай очень подробно. Все до мельчайших деталей: где шел. Когда шел. Кто находился в этот момент рядом. Как тебе объяснили, кому именно передать – ты был знаком с евнухом?