9b58864f25e6442ef7bd155c13772be4

Наджи вздохнул и начал рассказывать, как он гулял по саду, на него налетела спешащая куда-то фигура. Он не понял, кто это был – голос высокий, а там кто его разберет, складки одежды скрадывали очертания тела. Этот некто пожаловался на занятость и попросил передать сверток черному евнуху, который носит сиреневый халат и должен быть в зале мужского гарема. В качестве платы за услугу Наджи предложили сладость, и тот не отказал – в гареме сладкое получали только после ночи с султаном или за какие-нибудь особые заслуги, а парень очень любил вкусности.

- Понятно. Вроде, довольно простая история, отчего же ты не хотел ее рассказывать?

Наджи поморщился и жалобно поглядел на меня:

- Звучит глупо. Как будто я кого-то выгораживаю. Но, клянусь, так оно все и было!

Я задумчиво покивал и повернулся к Сирхану:

- Что-то у тебя здесь мрачновато. Пойдем-ка в сад.

Палач с каменной мордой поплелся за мной, около камеры встали два воина, им был дан приказ никого не впускать, даже евнухов и священников. Я опасался, что кто-нибудь милосердный сверх всякой меры заглянет к мальчишке, чтобы уберечь прекрасного наложника от, несомненно, уготованных ему мучительных пыток. И сделает это единственно возможным способом – подарит легкую смерть.

В саду ярко светило солнце, журчала вода в небольшом фонтане, покачивались цветы – было так тихо и покойно, словно все зло ушло из этого мира.

Интересно, а может ли так быть, что это нелепейшее покушение – попытка заронить семя ненависти в душу Сирхана? Он любуется мальчиком и даже сейчас кидает на Наджи полные чувств взгляды. Видимо, должно случиться что-то очень серьезное, чтобы палач отрекся от своей страсти. Несомненно, Сирхан испытает ко мне отнюдь не благодарность, когда его милый будет предан смерти, пусть даже и милостиво-безболезненной. А я, между тем, собственноручно передал ему немалую власть. Что будет, если кто-нибудь предложит ему если не успокоение души, так хотя бы месть жестокосердному султану, отнявшему отраду глаз?

- Сирхан! – позвал я, и палач тут же склонился передо мной, появляясь из теней, где он пребывал, пока я задумчиво наслаждался запахом розового куста.

- Как думаешь, раб говорит правду?

- Не могу знать, повелитель. Может быть и так.

- Сирхан, ты столько преступников повидал на своем веку! Наверное, уже научился отличать правду ото лжи? – палач молчаливо покачал головой, а я усмехнулся и легко произнес, - ты так несведущ в ремесле?

Сирхан прищурился, его темные глаза пристально всматривались в мое лицо, он пытался понять, что за игру я веду, а я пытался понять, отчего он не воспользовался моим вопросом, чтобы выговорить Наджи жизнь? Или он собирается устроить наложнику побег? Или внезапно охладел к запятнавшему себя подозрениями мальчишке? А может ему, как и мне, приходила в голову мысль о том, что Наджи специально соблазнял, дабы потом воспользоваться потерявшим голову мужчиной и сама возможность подобного поворота событий настолько его разгневала, что он перестал заботиться о здоровье Наджи? Ну, нет. Только что в темнице мужчина буквально впивался взглядом в беспомощную фигурку. Не похоже, что пламя страсти утихло.

- Возможно и так, - мужчина согласно кивнул на мой вопрос, и я так и не понял, что там происходит в голове палача, это несколько раздосадовало меня.

- Так что ты мне посоветуешь? – напрямую спросил я. - Полагаешь, наложник заслуживает смерти? Или мыслишь, что стоит попытаться выведать правду с помощью твоих навыков?

Сирхан покривился еле заметно при последних моих словах, сверкнул угольками глаз:

- Подарите его мне! – неожиданно попросил палач, заставив меня расслабленно улыбнуться – наконец-то определился в своих намерениях!

- Да зачем он тебе? – «удивился» я.

- Мои ночи одиноки, - невозмутимо пояснил Сирхан.

- И для того, чтобы их скрасить тебе непременно необходим участник покушения?

Сирхан сузил глаза, видимо уже жалея о своей просьбе. Я нарочито тяжело вздохнул и, будто закручинившись, покачал головой:

- Сирхан, дорогой, подарок султана надо заслужить. Меня пытались убить, отрада моего сердца заработала ранение, спасая своего повелителя, а я одариваю человека, который не может найти заговорщиков? Куда это годится? Разве это справедливо?

- Прошу, повелитель, дайте мне три дня, а потом я кину к вашим ногам предателей, покусившихся на султана!

- Хорошо, Сирхан. Три дня. Выполнишь – забирай свою… усладу!

Уходя в свои покои я довольно улыбался – теперь палач будет стараться как никогда. Надеюсь, он проведет хоть какое-то расследование, а не подставит первых попавшихся евнухов.