Любовь и так далее

Я всегда считал, что умерла она от инфаркта – от взрослого, таинственного недуга. Однако меня больше мучило не «как», а «что» и «почему». А когда спустя годы я решил вызнать подробности, этот старый палтус, мой папаша, завел свою шарманку насчет скорби и печали. «Она умерла, Оливер, – повторил свою вечную отговорку этот мерзавец, – и все лучшее во мне умерло вместе с ней». Тут он почти наверняка не врал.

С большим тактом и сочувствием доктор Робб поинтересовалась: есть ли вероятность, что моя ныне покойная матушка наложила на себя руки?

Разговор принимает серьезный оборот, вы не находите?

СОФИ: Когда мне в следующий раз удалось остаться со Стюартом с глазу на глаз, у меня уже был продуман план.

Я спросила, можно ли с ним поговорить. Обычно я не спрашиваю разрешения, и поэтому он сразу прислушался.

Начала я так:

– Если с папой что-нибудь случится…

Он меня перебил:

– С ним ничего не случится.

Я говорю:

– Понято, что я еще маленькая. Но если с папой что-нибудь случится…

– Продолжай.

– Тогда моим папой станешь ты?

Стюарт задумался, а я не сводила с него глаз. Он смотрел в сторону и не видел, как внимательно я за ним слежу. В конце концов он повернулся ко мне, обнял и говорит:

– Конечно, я стану твоим папой, Софи.

Теперь мне все ясно. Стюарт не знает, что он мой отец, – мама ему не сказала. Мама не хочет в этом признаваться ни ему, ни мне. Наш папа всегда относился ко мне как к родной дочке, но он же наверняка что-то подозревал, правда? Оттого он и унывает.

Из-за меня.

СТЮАРТ:

– Это еще что за нафиг?

Я давно не видел Оливера в таком возбуждении, как в тот раз. Он размахивал передо мной каким-то письмом, но так, чтобы я ничего не разобрал. Через некоторое время он то ли успокоился, то ли устал. Я взглянул на этот документ.

– Из налоговой, – подтвердил я. – Хотят узнать, есть ли у тебя иные источники дохода, помимо работы в «Зеленой бакалее», и не халтурил ли ты в других местах, пока сидел на пособии.

– Я что, неграмотный, мать твою? – взвился он. – Если помнишь, я уже делал новые переводы Петрарки, пока ты водил обкусанным ногтем по своему бредовому гороскопу.

Ну хватит, подумал я.

– Оливер, правильно я понимаю: ты же не уклоняешься от налогов? Оно того не стоит.

– Иуда сраный. – Он впился в меня воспаленными глазами, небритый и явно не в себе. – Это ты, гад, меня предал.

Его несколько занесло.

– Иуда предал Христа, – напомнил я.

– И дальше что?

– Дальше что? – Я немного подумал, точнее, изобразил раздумье. – Пожалуй, ты прав. Тебя предали. Но давай рассуждать практически. Как по-твоему, что у них на тебя есть?

Он заверил меня, что за время работы в «Зеленой бакалее» нигде не подхалтуривал, потому что, по его выражению, моя фирма – вонючая потогонка и к концу дня работникам впору одежку выжимать. Но раньше – да, было дело: получая пособие по безработице, он за наличку разносил по домам рекламные прокламашки и выдавал напрокат подпольные видеофильмы по поручению неведомого «воротилы».

– Да ладно, я все это тебе рассказывал.

– Разве? Не припоминаю.

– Клянусь. – Он сел и ссутулился. – Господи, уже не помню, кому что говорил.

Прежде такие мелочи его не волновали. Он с азартом по сто раз пересказывал одни и те же набившие оскомину случаи.

– Давай подумаем спокойно, – предложил я. – Налоговики точно на тебя что-то раскопали. Но надо отдать им должное, – (от этих слов Оливер застонал), – они занимаются своим делом: взысканием недоимок по налогам. А криминальная сторона вопроса их не интересует.

– Это утешает.

– Но я считаю, тебе стоит продумать, как обставиться насчет подработки в тот период, когда ты сидел на пособии. У них есть все основания тебя прижать. Интересно, тот, кто на тебя настучал, знает о горячей линии Службы социальных выплат? Если он ею воспользовался, это чревато… – (Оливер снова застонал.) – И еще хорошо бы разузнать, что себе думает отдел НДС. Подпольной видеопродукцией занимается Государственная таможенно-акцизная служба. Там люди серьезные, шутить не любят. Они имеют право на личный досмотр и обыск жилища. Для них милое дело – в пять утра вынести дверь и раскурочить половицы. Будем надеяться, что этот шутник хотя бы не знает про горячую линию отдела НДС.

– Иуда сраный, – повторил он.

– Так. Им ведь может оказаться кто-нибудь из нашего управления. Или твой собрат-водитель. Напрягись, Оливер. У кого-нибудь есть на тебя зуб? – не нагнетая, спросил я.

МАДАМ УАЙЕТТ: Ко мне приехали погостить Софи и Мари. Стюарт привез их на своей машине. Я, конечно, промолчала.

Как всегда, подаю лимонный торт, внучки его обожают. Но Софи отказывается. Говорит: не хочу кушать. Я уговариваю: возьми кусочек, сделай мне приятное. А она: я и так жирная.

Я спрашиваю:

– Где, Софи? Где ты жирная?

Она отвечает:

– Вот здесь, – и указывает на талию.

Смотрю. Жира не вижу. Вижу только дефицит логики.

– Ты, – говорю ей, – просто затянула ремешок туже обычного.

Ну надо же.