Продавец времени

Неждана спряталась в тени, под деревом. Разложив платок, задремала на нем.

Проснулась от холода – солнце зашло за тучи, поднялся ветер. Листья на деревьях затрепетали, зашумели. Княжна подхватилась – думала, батюшка уже вернулся, думала, ищут ее.

Но во дворе никого не было, только рыжий кот сонно поглядывал на дорогу, то и дело дергая острыми ушами и прогоняя от себя назойливую муху. Из-за деревьев показался всадник – взрослый воин, с опаленным в боях, обветренным лицом. Неждана его прежде не видела.

Спешившись, он взял коня под уздцы и направился к княжескому терему, только не красному – парадному – крыльцу, а к домо́вому, каким пользовалась княгиня и все другие женщины. Из дома вышла мать – Неждана вытянула голову, привстала и хотела было махнуть рукой – думала, что мать ее искать вышла. Но что-то остановило княжну, она притаилась, вслушиваясь в завязавшийся между старшими разговор.

– Не знал, что встречу тебя вновь, Чернава Всеславна… Но молва привела, – проговорил незнакомец матери, будто знакомой.

Мать спустилась с крыльца, взяв рыжего кота на руки, направилась от терема вглубь сада – неторопливо и величественно. Воин направился за ней, как привязанный. Девочка видела, он не мог отвести взгляда от материнского профиля, ловил каждое ее движение, вздох, будто зачарованный. Будто княгиня имела над ним великую власть.

– Не скажешь ничего? Неужто не узнала ты меня? – голос мужчины дрогнул и в то же время изменился, стал тише и будто темней. Княжна, слышавшая теперь каждое слово, закусила губу, не зная, что лучше – выдать себя или подождать.

– Узнала, Радимир, – прошептала мать и развернулась к витязю, платье легло вокруг ног тяжелыми складками. – Долгие зимы ждала, уж не думала, что свидемся.

Мужчина, бросив поводья, рухнул перед княгиней на колени, обхватив бедра прижался лбом к мягкому женскому животу.

Мать не шелохнулась, смотрела на него строго.

– Зачем сейчас пришел?

– Прощенья мне нет… Но иду я в земли дальние, к морю Окияну, и, чаю, не вернусь я боле к родным соснам, – прошептал.

Чернава продолжала гладить кота, будто и не было у ее ног коленопреклоненного витязя.

– От меня чего ждешь? – проговорила.

Мужчина вздрогнул, будто от пощечины. Поднял глаза:

– Слова прощального. Пронесу его через всю землю, заберу с собой, в землю черную, чужбинную, а коли Мара велит мне к себе пожаловать, то унесу в могилу.

Неждана слушала их разговор, видела лицо матери, видела склоненную перед ней повинную голову неизвестного воина Радимира, но ничего не понимала. Что связывает их? Зачем пришел этот мужчина. О чем просит? В чем провинился перед матерью?

Но происходящее завораживало, лишало возможности двигаться от любопытства и заставляло детское неискушенное сердце биться часто-часто в понимании – что бы сейчас не происходило, это глубоко тайное, запретное. Это не позволено было видеть никому, от того мать увела витязя подальше от дома, за деревья, подальше от людских глаз и молвы.

Княгиня перехватила кота удобнее, свободной рукой дотронулась до плеча воина:

– Ступай с миром. Прощенья не ты должен просить, а я у тебя.

Мужчина перехватил ее руку, припал губами к запястью. Неждана видела, как тяжело поднимаются его полечи в беззвучном стоне.

– Как же так случилось, Чернава?

Княгиня мягко высвободила руку, прижала ее к груди:

– Не вернешь ничего… Ступай.

Обойдя его стороной, направилась к терему. Воин встал с колен, окрикнул:

– Чернава!

Мать замерла, но не повернулась, а лишь чуть склонила голову к плечу.

– Помню, сказал тебе запретное… Слово – не воробей, его назад не вернешь, да и время вспять не пустишь. Но хочу запечатать его другим словом, чтобы стереть и умалить вред. Позволишь ли ты?

Он стоял, переминался с ноги на ногу, рассеянно поглаживал рукоять меча. Неждана по интонации, по мелькнувшему в глубине неспокойных глаз огню, почувствовала – недоброе задумал витязь. Сердце застыло.

– Не знаю, что ты можешь сделать, чтобы изменить… – Княгиня пожала плечами.

Что-то в его облике изменилось.

– Я больше никогда не появлюсь перед тобой, – прошептал, а в голосе Неждана отчетливо уловила угрозу.

«Уходи!» – кричало детское сердечко, предчувствуя беду.

– Если так, то говори, – мать повернулась.

Неждана почувствовала, как холодеет все внутри, а страх сковывает дыхание – Радимир шагнул к княгине, положил руки на ее плечи – та встрепенулась, постаралась отстраниться, но воин лишь крепче взял ее в тиски, склонился коршуном. Заговорил тихо, неистово и с напором:

– Расчертила ты мне жизнь, Чернава, на лоскуты порвала, нет мне ни покоя, ни милости, скитаюсь из года в год, ищу упокоения. Да не берет меня ничего, потому что тебе сердце отдал, потому что судьбу тебе свою вручил, да растоптала ты ее…

– Радимир! – княгиня выставила вперед руку, кулаком уперлась в грудь воина, отвернула лицо, избегая смотреть мужчине в глаза.

Но тот изловчился склонился так, чтобы взгляды их встретились. Радимир заговорил горячо, будто охваченный лихорадкой: