Ключи Марии

– Да. Но пока им известно не все. Они не знают, что я там тоже была. Соломона уже арестовали, он в гестапо и его со дня на день привезут сюда. Твой отец сказал людям из Аненербе, что вы переходили границу вдвоем. Скоро они узнают, что нас было трое. У вас нет времени на размышления.

– Откуда тебе все это известно? – эти новости сразили Олеся наповал.

– Ну, ты же знаешь, что я не только поэтесса? Я несу на себе и другой крест. За всех-всех… – она опустошила бокал и попросила заказать еще бутылку.

– Ты уверена? – переспросил Олесь. – Это недешевое вино.

– Не переживай. Сегодня особенный день.

Он не понял. В чем особенный? В том, что они, наконец, встретились? Перешли на ты?

Они начали третью бутылку красного испанского, и тогда Арета сказала:

– Наши отношения с миром должны быть сначала определены на уровне нашей души. И этого правила нельзя нарушать. Что бы ни происходило снаружи, хорошее или плохое, наша душа должна оставаться чистой, так же, как наша воля и наша вера, – она минутку помолчала и кивнула в сторону подмостков, на которых расположились музыканты. – А сейчас ты пойдешь к оркестру и закажешь танго «То последнее воскресенье», – она протянула ему пять рейхсмарок. – А потом уйдешь.

– Без тебя? – возмутился он. – Нет, я не пойду. После всего, что я пережил и прочувствовал, после всех моих переживаний о тебе, поисков тебя, ты хочешь так быстро и легко от меня избавиться?

– Не спорь, – оборвала она твердо его эмоциональный монолог. – Ты помнишь, что задолжал мне подарок?.. Так вот теперь ты можешь мне его сделать. Уйди! Тебе надо торопиться к родителям!

– А ты… что ты собираешься здесь делать?

– У меня тут еще одна короткая встреча. Но без тебя. – она поманила его пальцем, и когда он наклонился к ней, думая, что она хочет что-то прошептать, Арета поцеловала его в губы. А потом прошептала: – Не забывай меня.

Это были ее последние слова.

Глава 81

Ормос, ноябрь 2019. Бисмарк увозит с острова Андрос не только яркие воспоминания

Порт Гаврио оттолкнулся от причала и стал с нарастающей скоростью удаляться от кормы слишком огромного, как показалось Бисмарку, парома. С верхней пассажирской палубы Олег наблюдал за двумя диагонально расходившимися в разные стороны бурлящими пенными линиями на воде.

Теперь, когда паром покинул порт, ощущение излишней огромности судна пропало. Это в порту «Golden Star Ferry» – «Паром золотая звезда» – как небоскреб возвышался над пристанью, а тут – над бескрайним морем его размеры и масштабность уменьшались. И от той же самой высоты в метров пятнадцать от верхней пассажирской палубы и до гребешков невысоких волн дух больше не захватывало.

Бисмарк стоял еще минут пять, провожая взглядом удалявшийся городок. Держался за перила, гладкие и местами чуть вздувшиеся из-за множественности слоев краски-эмали. Под ногами на железном полу – сумка и рюкзак. Над головой – дым из корабельной трубы. От дыма в носу терпкий запах сгоревшего дизельного топлива.

Захотелось поменять место стояния на место сидения. И, достаточно надышавшись корабельным дымом, Бисмарк с вещами перебрался в кафе. Просторнейшее кафе, заставленное коричневыми стульями и белыми круглыми столиками, не привлекало внимания пассажиров, не похожих на туристов. Всё это была местная публика, переплывавшая по семейным или другим делам с одного острова на другой.

Олег сел подальше от скучавшего за прилавком бармена. Не хотел, чтобы тот мог рассмотреть, что Элефтэрия дала Бисмарку в дорогу.

А Элефтэрия ему вручила целый пакет с кальцуньями, пластиковую поллитровку с домашним узо, гораздо более ароматным, чем в тавернах, пластиковый стаканчик маслин и порезанную лепешку, посыпанную кунжутом. Олегу даже показалось, что при прощании в ее глазах блеснули слезы. Словно он был самым последним постояльцем в ее доме, и теперь она навечно оставалась одна.

До Гаврио Олег доехал на утреннем автобусе. Автобусы на острове строго привязаны к расписанию паромов – это стало ему понятно только в последний день пребывания. Этот последний день, как и предыдущая полночь, ознаменованная неожиданным появлением Адика и такой же неожиданной его смертью, перевернул мир Олега, отрезал ему путь в привычное прошлое, к привычному себе.

Накануне он вернулся в дом Элефтэрии к трем утра, оставив старика-археолога спящим в кресле возле камина, оставив убитого Адика на полу и выключив телефон. О чем он думал, когда возвращался? Да ни о чем. Он просто шел, машинально переставляя ноги. Он боялся думать. Он чувствовал холод в кончиках пальцев, но не знал, откуда возникало такое странное ощущение: изнутри или от прохладного ночного воздуха?

Незакрытая дверь в дом Элефтэрии не скрипнула, не выдала его поздний приход. Только деревянные ступеньки лестницы пискнули негромко под ногами.

До рассвета он лежал на кровати, то глядя в потолок, то закрывая глаза и пытаясь заснуть.