Последний довод королей

— Так и есть! Так и есть. Мягкая духом. — Джезаль немного подумал об этом. — Вы знаете, я думаю, вы правы. Тоска по дому. — В его голове начал оформляться план. — Возможно, нам стоит переделать сады во дворце, чтобы придать им духа Талина? Мы могли бы провести здесь ручьи, наподобие каналов, и так далее!

Глокта усмехнулся своей беззубой ухмылкой.

— Потрясающая идея. Я поговорю с королевским садовником. Возможно, ещё кратко поговорю с её величеством, и посмотрю, не смогу ли я как-нибудь унять её слезы.

— Я был бы благодарен за всё, что вы сможете сделать. А как ваша жена? — бросил он через плечо, надеясь сменить тему, а потом понял, что начал ещё более трудную.

Но Глокта лишь снова продемонстрировал свою беззубую улыбку.

— Она стала мне громадным утешением, ваше величество. Я правда не знаю, как бы я без неё справлялся.

Некоторое время они шли в неловкой тишине, а потом Джезаль прочистил горло.

— Я всё думал, Глокта, о том своём плане. Помните, о налогах на банки? Может, мы смогли бы заплатить за новый госпиталь возле доков. Для тех, кто не может позволить себе лечение. Простолюдины хорошо к нам относились. Они помогали нам прийти к власти и страдали от нашего имени. Правительство должно предоставить что-то своим людям, разве нет? Чем слабее и несчастнее, тем больше они нуждаются в нашей помощи. Король на самом деле настолько богат, насколько богат самый бедный из его подданных, вы так не думаете? Вы не могли бы попросить верховного судью что-нибудь придумать? Поначалу немного, а потом мы могли бы пойти дальше. Бесплатные дома, например, для тех, кто остался без дома. Нам нужно рассмотреть…

— Ваше величество, я разговаривал об этом с нашим общим другом.

Джезаль замер, как вкопанный, по его позвоночнику поползло холодное чувство.

— Разговаривали?

— Боюсь, что я был обязан. — Тон калеки был услужливым, но его впалые глаза ни на миг не отводились от Джезаля. — Наш друг… без восторга отнёсся к этому.

— Он правит Союзом, или я? — Но на этот вопрос они оба отлично знали ответ.

— Вы король, разумеется.

— Разумеется.

— Но наш общий друг… мы бы не хотели его разочаровывать. — Глокта нетвёрдо шагнул вперёд, его левый глаз омерзительно задёргался. — Уверен, ни один из нас не хотел бы заставить его снова посетить Адую…

Колени Джезаля неожиданно сильно ослабли. От лёгкого воспоминания о той ужасной, непереносимой боли в животе у него заныло.

— Нет, — прохрипел он, — нет, конечно не хотели бы.

Голос калеки был чуть громче шёпота.

— Возможно, со временем найдутся финансы на какой-нибудь маленький проект. В конце концов, наш друг не может видеть всего, а то, чего он не видит, не принесёт вреда. Между нами говоря, тихо… мы могли бы сделать что-то хорошее. Но не сейчас.

— Нет. Вы правы, Глокта. Вы лучше понимаете такие вещи. Не делать ничего, что могло бы вызвать малейшее неудовольствие. Пожалуйста, проинформируйте нашего друга, что его мнение будет всегда цениться превыше всех прочих. Пожалуйста, скажите нашему доброму другу, что он может на меня положиться. Вы скажете это ему, пожалуйста?

— Скажу, ваше величество. Он будет рад это услышать.

— Хорошо, — пробормотал Джезаль. — Хорошо. — Подул прохладный ветер, и он повернулся спиной ко двору, запахивая мантию. В конце концов это оказался не такой приятный день, как он надеялся.

Недоделанные дела

Грязная белая коробка с двумя дверьми друг напротив друга. Потолок был слишком низким, а лампы горели слишком ярко. В одном углу ползла сырость, и штукатурка вздулась осыпающимися пузырями, покрылась пятнами чёрной плесени. Кто-то некогда пытался соскрести длинное пятно крови с одной стены, но его усилий было явно совершенно недостаточно.

У стены, скрестив руки, стояли два огромных практика. Один из стульев за прикрученным к полу столом был пуст. На другом сидела Карлотта дан Эйдер. Говорят, история ходит по кругу. Как же всё изменилось. И тем не менее, насколько же всё осталось по-прежнему. Её лицо побледнело от тревоги, под глазами темнели круги от бессонницы, но она всё ещё казалась прекрасной. В каком-то смысле даже прекраснее обычного. Красота пламени почти догоревшей свечи. Снова.

Садясь на другой стул, Глокта слышал её испуганное дыхание. Приставил трость к исцарапанному столу и хмуро посмотрел ей в лицо.

— Я всё думаю, получу ли я через несколько дней то письмо, о котором вы говорили. Вы знаете, какое. Которое должен был прочитать Сульт. То, в котором изложена история моей маленькой милости по отношению к вам. То, которое должно быть отправлено архилектору… в случае вашей смерти. Как вы думаете, попадет ли оно теперь на стол мне? Последняя ирония.

Последовала пауза.