Продавец времени

Девушка, пригнувшись, перебралась через противоположный борт и спрыгнула на землю. И тут же, укрывшись от любопытный глаз, выбежала за ограждение. Притаившись в толпе, постояла. Нашла взглядом княжича – он все еще выискивал ее у лодочки, пустым, невидящим взглядом, искал в толпе. Девушка, пригнув голову, стянула кокошник и скрылась за следующим аттракционом, уже в следующий момент выскользнув в аптекарский ряд, а за ним – добравшись до Тайного.

Здесь было тихо. Словно никто не приходил сюда, не просил о помощи. Звуки и гомон ярмарки терялись в неясных, будто притушенных, сумерках, а к запахам примешивался, постепенно забивая остальные, лишь один – тлеющей плакун-травы: ее пучки были подвешены к воротам Тайных рядов. Неждана знала – перейдет врата, станет невидимой. Но и обратной дороги не будет: врата – это договор, сделка. Там уж со своим не уйдешь…

Девушка, опасаясь быть замеченной, шагнула вперед. Ее будто ледяной водой окатило, мир на мгновение окрасился в серый и тут же выпустил ее, как из пузыря.

– Чернава, – прошептала имя матери как слово-оберег, именно оно должно было выпустить ее обратно.

Здесь было прохладно, пахло сыростью… Будто из могилы… Девушку передернуло от сравнения. Еще неприятнее стало, когда она увидела вблизи шатры Тайнорядья – здесь они выглядели изрядно потрепанными. Рваные, полуистлевшие полотнища, развевались на ветру, поднимаясь высоко, почти до неба и издавая тонкий и скорбный вой. Яркие, хоть и мрачные вывески, оказались прогнившими, изъеденными короедами деревяшками, исписанными на незнакомом Неждане языке коряво и неаккуратно. Словно их изготовитель не выбивал их, а выцарапывал когтем.

Сотни глаз устремились на девушку, стоило ей переступить через врата. Она поежилась, скрестила руки на груди, обняв себя за плечи, и огляделась. У ворот ее поджидала вчерашняя низенькая старуха. Узнав девушку, без слов, поманила за собой.

Тайные ряды изнутри оказались наподобие стеклянного кокона – внутри пусто, а что творится снаружи творится, тоже видать. Здесь было малолюдно, а все, кто пришел, укрывались под плотными темными плащами, чтобы никто не узнал. Потому что кто в Тайные ряды пришел, тот доброго не затевает.

Старуха между тем встала у самого края аптечного ряда, у неприметной лавочки с развешанными под крышей пучками сухоцветов – полыни да лаванды. За прилавком сидел низкорослый мужичонка неопределенного возраста в шапке набекрень и подремывал. На лотках перед ним лежало всего пару склянок, ароматное мыло и пузырьки с нюхательными солями – негусто для ярмарочного дня, если… Если он уже не продал свой товар, конечно. Девушка вопросительно посмотрела на старуху. Та кивнула, будто услышала ее вопрос.

– Этот малый – его слуга. Запомни его, он приведет к снадобью, о которым просила ты, – она собралась уходить, но внезапно остановилась, взяла девушку за руку – ту пробрало могильным холодом – прошептала: – Но помни: если обман в душе прячешь, не миновать беды…

Неждана кивнула. Присев у прозрачной стены, стала наблюдать за слугой. Тот подремал еще, продал оставшиеся склянки подошедшим горничным богатых горожанок. Выложил на прилавок еще несколько флаконов с разноцветными жидкостями – как раз, когда заметил приближавшихся к прилавку гречанок. Те застыли от удивления, принялись рассматривать диковинные флакончики. Паренек – а «мужичонка» при ближайшем рассмотрении оказался скорее молод, чем стар, – помог вскрыть их, поднес к запястьям иноземок, и несколько раз коснулся. Неждана догадалась – ароматные масла́, настроенные особым способом на травах и оливковом жире, такие у матушки были. Гречанки, защебетав наперебой, стали предлагать друг другу понюхать свои запястья, говорили возбужденно, смеялись от восторга. Малый только кивал, да нахваливал товар: княжна не слышала, что он говорит, но могла догадаться по довольной и нагловатой физиономии слуги.

Добившись от иноземок покупки, он отсчитал барыши, сорвал с крыши пучки оставшихся трав и бросил их в корзину. Заперев лавку, направился вдоль рядов.

Неждана, подобрав юбки, поторопилась за ним. Пробегая через ворота, едва не совершила непоправимое – не сказала слово-оберег.

– Чернава…

«Чернава» – подхватил могильный ветер.

«Чернава» – рассыпалось битым стеклом о камни.

Княжна выскользнула наружу, побежала следом за низкорослым, смешно одетым пареньком.

К старухе подошла ее товарка, такая же старая, морщинистая и седая.

– Неужто решилась ты?

Старуха сперва не ответила, качнула головой, рассыпав по плечам пепельно-серые патлы. Оправила платок на голове:

– Поживет – увидим…

21