Томек в стране фараонов

Со временем Фараон стал считать сопротивление Томека единственной причиной всех своих неудач, символом нависшего над ним рока. Ведь Владыке пришлось срочно бежать из Фив, а дела на севере страны замерли. И он пришел к решению прекратить внутреннюю раздвоенность, вызванную «зловещим» присутствием этого узника. Но как это сделать, имея дело с законом Божьим? И Фараон выбрал… суд.

Томек занял место напротив «трона», предназначенное для обвиняемого. Молодые люди мерили друг друга взглядами. В горящих глазах судьи пылали страдание и ненависть. В глазах же обвиняемого была лишь спокойная невозмутимость. Томек не питал иллюзий, спасти его могло только чудо. Все, что он мог противопоставить ненависти, – это достоинство.

Начался суд. Судья на безукоризненном английском задавал вопросы.

И каждый раз ответом ему было молчание. Томек держался так, будто все происходящее его не касается. Он устремил взгляд поверх палубы, вдаль, на окружающий и такой прекрасный мир. Повернул голову к расположенным рядом скалам, улыбнулся про себя.

Вновь наступила тишина. Томек, все еще с тенью улыбки на губах, с иронией и презрением взглянул Фараону в глаза. Тот, хоть и обескураженный поведением Томека – повседневно Фараон сталкивался лишь с трусостью своих подчиненных, – продолжал воспринимать устроенное им судебное заседание вполне серьезно. Ввели свидетелей, сначала двоих арабов. Их показания переводили обвиняемому. Из их слов следовало, что, руководя дахабие, Томек издевался над арабским экипажем, избил и выбросил на берег других пассажиров-арабов, чтобы присвоить взятое в аренду судно.

– Всех? – спросил судья.

– Нет, – ответили свидетели. – Некоторых он заковал в наручники и хотел посадить в английскую тюрьму.

Томаш вновь усмехнулся. «Вот, – подумалось ему, – как можно извратить правду». Те люди, которым по просьбе Новицкого устроили бегство, теперь свидетельствовали против него. Но тогда их было пятеро, а здесь только двое. Где же остальные?

– Сколько вас было? – Судья как будто читал мысли Томека.

– Пятеро. Но троих застрелили при бегстве, – ответили они.

– Кто в этом виноват? – последовал очередной вопрос.

– Обвиняемый.

«Вот, значит, как, – подумал Томек. – Трое уже погибли, а эти здесь, в центре Африки. Напрасно Новицкий тешил себя надеждой, что их может ждать лучшая судьба».

Был призван в свидетели и Гарри, обвинивший Томека в разграблении гробниц. Эту часть показаний перевели даже рабам-неграм, и они бросали на Томека взгляды, полные ужаса и гнева. Туземцы весьма чтили места вечного покоя своих умерших, и надругательство над захоронениями было страшным грехом в их глазах.

Молчание Томека сочли признанием вины. Его спросили, хочет ли он что-либо сказать, и, когда он отказался, «суд» удалился на совещание.

Фараон встал, перешел на корму, обернулся к востоку и приступил к выполнению какого-то обряда. Он то вздымал руки, украшенные символами власти, то опускал их. То бил земные поклоны, обращенные к солнцу, то застывал в неподвижности с закрытыми глазами. Стоял, повернувшись ко всем спиной. Шло время…

В сиянии солнца, кажущийся маленьким на расстоянии, в своем диковинном одеянии, он очень напоминал ушебти – магическую фигурку, пришедшую из незапамятных времен: неподвижная, будто застывшая в задумчивости статуэтка фараона. Томек подумал о Салли, мечтавшей перенестись в незапамятные времена фараонов. Вспомнил отца, теперь совсем одинокого. Новицкого, оставленного в пустыне. Смугу – образец для него, Томека. «Если бы они были здесь, если бы…» – печаль сжала в тиски его сердце.

Но судья уже возвратился к своему месту, чтобы огласить приговор.

– Обвиняемый – серьезный преступник, – прозвучал его голос. – Он заслуживает смерти. Будь я обычным судьей, приговор таким бы и оказался. Но я – милосердный властелин и не приговариваю его к смерти. Поэтому мой приговор следующий – «купание»! И это все.

Приговор должен быть приведен в исполнение на рассвете.

* * *

Три человека, скрывавшиеся в тени скалы прямо над пароходом, жадно ловили каждое слово.

– Я когда-то уже видел такой суд, – возбужденно прошептал Маджид, услышав приговор. – Утром метрах в двухстах отсюда привяжут маленький пустой челнок. Потом выведут приговоренного и бросят в озеро. Если доплывет до лодки, то спасен.

– Да ведь здесь полно крокодилов!

– Конечно! И благодаря этому приговор власти будет подтвержден сверхъестественными силами, – с горечью произнес Маджид.

– Ну так за работу. У нас впереди целая ночь, – поторопил их Новицкий.

Вернувшись в лагерь, они обсудили различные планы атаки. Вариантов было не много, так что вскоре был принят один-единственный и реально возможный. Смуга обговорил его с Гордоном.

– Вы ждете в челнах. Мы попробуем попасть на пароход сверху, с горы. Обезвредим охрану. Если это получится, вы сможете подплыть. Запомни: трехкратный хохот гиены – путь свободен. Если же нет, сами знаете, что делать. Мы Томека им не отдадим, лучше погибнем вместе с ним.

* * *